Интервью с Виктором Алимпиевым

В этом году в Школе дизайна в рамках новой многопрофильной магистерской программы «Практики современного искусства» открыт набор на 4 профиля: «Новые медиа и цифровое искусство», «Современная живопись», «Авторская анимация» и «Авторское кино».

Мы взяли интервью у руководителя магистерского профиля «Новые медиа и цифровое искусство» художника Виктора Алимпиева, в котором он рассказал об особенностях образовательной программы и проектах, которые будут выполнять студенты, а также об истории и будущем видеоарта. 

— Сейчас идет набор в магистратуру «Практики современного искусства», где вы будете курировать профиль «Новые медиа и цифровое искусство». Расскажите, чему будет посвящен этот профиль, кого мы будем учить?

— На выходе мы получим людей, которые решили связать свою жизнь с современным искусством и настроены на карьеру художника. Для каждого человека это важное и сложное решение — очень сильная настройка собственных амбиций и шаг в совсем другой мир. 

Если говорить о цифровом искусстве — то это все, что имеет отношение к электричеству. Скажем, живопись можно посмотреть при дневном свете, для чтения литературы не нужна лампочка, а произведение видеоарта всегда нуждается в электричестве.

 

Виктор Алимпиев — Deer, 2002. Сourtesy Галерея Риджина

— Какие проекты будут делать студенты во время учебы? 

— Программа базируется на произведениях видеоарта, на видеоинсталляции. Самое простое, вульгарное отличие произведения видеоарта от фильма в том, что произведение видеоарта предполагает инсталляцию – каким-то образом организованное пространство и приключение зрителя в этом пространстве. Пространство кино уже унифицировано кинотеатром и длительностью сеанса, а в случае видеоарта все эти вещи выбирает сам художник. Так что основной формат студенческих проектов — это видеоинсталляции. 

Как правило, у людей, которые поступают в магистратуру, уже есть наработки, желания, мысли — в том числе с ними мы будем работать. Мне кажется, что полезно иметь в голове несколько параллельных проектов — так сказать, разные «грядки»: одна грядка вызревает два года, другая — два месяца. Какие-то проекты мы будем делать быстро, другие — постепенно. Видеоарт — эфемерное искусство, в нем, несмотря на его технологичность, очень мало технологической сути. Самое трудное в произведении — сочинить его, так что мы будем «промывать» наши мысли, работать над эскизами, обсуждать идеи. Технические процессы – как съемка и монтаж — вещь немаловажная, но это только часть профессии.

— Когда появилось цифровое искусство?

— Считается, что отсчет цифрового искусства и видеоарта идет от поступления в массовую продажу бытовых видеокамер в США — это сразу породило две ветви. Одна была больше связана с апроприацией масс-медиа — как в творчестве Нам Джун Пайка: удивление от того, что меня показывают по телевизору, стало настолько сильным, настолько «чреватым» вдохновением, что дало мощный толчок развитию видеоарта. Появились работы, в которых читалась сложносочиненная насмешка над телевидением и масс-медиа: это могло быть просто какое-то искривление телевизионной картинки или Будда, который смотрит телевизор, где показывают Будду.

Вторая ветвь идет от перформанса — от таких художников, как Брюс Науман и Вито Аккончи. Видеофиксация позволила представить «дуракаваляние» художника в мастерской (хождение по кругу, напевание под радио) как авторское произведение — перформанс, который предполагает не присутствие зрителей, а одинокое действие художника, которое можно распространить. 

Важно, что первые произведения видеоарта воспринимались как скульптуры, то есть сам «дуракаваляющий» художник был как скульптура. Даже сейчас, если мы придем в любой музей, где показывают произведения видеоарта, они всегда очень скульптурно представлены: не просто проекция, а кубический, напоминающий минималистскую скульптуру, монитор на подиуме. Художники понимали видеоарт как развитие скульптуры, а не как развитие кино.

Виктор Алимпиев — Summer Lightnings. Сourtesy Галерея Риджина

— А что сейчас происходит в видеоарте? От чего зависит развитие в этой сфере — от новых технологий?

— Сейчас скорее стоит говорить не о технологиях, а о наращивании истории, наращивании массы за счёт новых впечатлений. Развитие видеоарта зависит от того, как меняется наша визуальность. 

Сегодня мы живем в чрезвычайно визуализированном мире. Наше прекрасное время называется «время общества потребления»: не было более прекрасной, более изнеженной и ласковой эпохи в истории человечества — все устроено для того, чтобы услаждался наш глаз. Допустим, в царском Петербурге многие здания красили в желтый цвет — не для красоты, а как бы одевая в военную униформу, потому что были вещи важнее, чем удовольствие для глаз, — служба, честь, совесть. Сейчас это все мягко рассыпалось, и мы живем в мире прекрасной визуальности. Однако эта визуальность тоже меняется: обратите внимание, мы видим город, в котором почти не осталось рекламы. Вся реклама ушла в наше приватное пространство — в телефоны и гаджеты. Изменяется и способ отношений с визуальностью, в том числе с навязанной визуальностью. Если раньше люди смотрели телевидение постоянно, то сейчас телевизор не смотрит никто кроме пенсионеров. Если мы хотим зрелищ, то идем в кинотеатр, помещаем себя в ситуацию коллективного сеанса, то есть сама «цветущая визуальность» и способы ее потребления меняются. Это дает художнику новые возможности для, так скажем, «пересборки» визуальных кодов. 

По одной из самых распространенных версий, современное искусства началось с реди-мейда, с Марселя Дюшана и его произведения «Фонтан». Таким образом, современное искусство начинается с философской аферы – как вещь, не принадлежащую сфере искусства, сделать автономным произведением, присвоить. Сегодня возможностей достичь этого становится все больше и больше, и это дает художникам мощную пищу для такого рода переработки. Не появляется новых пигментов для красок, но появляются новые впечатления для такой перекодировки. 

Виктор Алимпиев — Here, here and here 2, 2012. Courtesy Галерея Риджина

— Можно ли вообще научить искусству?

— В бытовом смысле — конечно, можно. Все аристократы умели рисовать и играть на музыкальных инструментах. Неплохо, чтобы такое образование снова стало массовым — не потому, что у нас у всех амбиции рисовальщиков, а потому что это развивает мелкую моторику, это расправляет мысли, делает человека благороднее. Конечно, искусству можно научить. Другое дело, что и бизнесу можно научить, но много ли среди нас миллиардеров? Все дело в личной успешности, в таланте, трудолюбии. 

— Что еще важно для художника – тип мышления, свобода, талант или что-то еще?

— Если говорить идеологически, то для художника, наверное, важнее иметь что-то вроде консерватизма «наизнанку» — консерватизма, обращенного в будущее. Обычный консерватизм – это что-то, всегда обращенное в прошлое. А «негативный консерватизм» — это современное квазирелигиозное сознание, направленное на то, что «нужно быть решительно современным». Речь идет о будущем, которое начинается сегодня.

— Если говорить о востребованности – как выпускники смогут потом применить образование в области современного искусства?

— Потребность в ярких художниках есть всегда. Что-то классное мгновенно становится востребованным. Другое дело, что, востребованности в художниках не существует в принципе. Словосочетание «хороший художник» — некорректно, «хорошим» может быть дизайнер, врач или учитель. Но художники не врачи и не учителя, мы никому не нужны априори. Если я умею чинить табуретки, то этот навык универсален по отношению ко всем табуреткам, и — хорошо или плохо — я починю любую табуретку. А художник – это всегда индивидуальное предприятие на свой страх и риск. Все случается при преодолении какого-то порогового значения, когда произведение вдруг становится нужно всем и меняет наш мир. 

Но даже если выпускники не захотят продолжать дерзания в карьере художественной, наша магистратура чрезвычайно полезна. Действительно, не такой большой процент выпускников учебных заведений сидят в мастерских. Очень многие занимаются искусством параллельно с другой деятельностью, но все равно такой опыт чрезвычайно полезен для свежести принятия решений в любых сферах — это уникальный опыт вседозволенности взгляда. Но, конечно, мы будем заниматься не воспитанием людей, а их работами.

Виктор Алимпиев — Сантиметр, 2017. Сourtesy Галерея Риджина

— Есть ли сейчас какие-то пути, как художник может показать себя? Есть ли какой-то рецепт, чтобы прийти к успеху?

— Нужно показывать свои работы, использовать все возможности для показа работ – сейчас их очень много. CV художника состоит из участия в выставках. Обычно художника приглашают, но, чтобы начать выставляться, тебя должны узнать. Для этого существуют выставки, куда подают заявки все желающие — например, выставочный зал «Старт» на Винзаводе. Мы будем говорить о таких мероприятиях в рамках магистратуры, и, конечно, я сам смогу студентов куда-то рекомендовать. Кроме того, мы регулярно будем устраивать студенческие выставки и показы – это тоже очень важно. Так что секрет успеха один — делать, делать, делать, показывать, показывать, показывать.

— Чего вы ждете от ваших абитуриентов?

— Я не ожидаю непременно каких-то выдающихся навыков на входе, потому что понимаю, что придет много людей без опыта работы в сфере современного искусства, у которых только появилось первое творческое брожение. Но об этом сложно говорить до того момента, пока группа не соберется. 

Есть талант. Талант и безусловное доверие к искусству. Люди, которые хотят в Америку, не задают себе вопрос «зачем?» — просто «потому что Америка». При наличии таланта и пассионарности все получится прекрасно. Ведь сейчас люди жадно впитывают новую информацию — и в электронном, и в бумажном виде, стали чаще ездить заграницу, больше смотреть музеи. Так что меня совершенно не пугает разный уровень студентов — уверен, мы узнаем друг друга и сработаемся. 

— Три совета начинающим художникам?

— Я бы привел цитату от двух американцев. Есть знаменитые три совета от Элвиса Пресли: «нужно иметь талант, трудолюбие и везение». И есть та же триада от художника Джона Балдесари, которая практически полностью повторяет фразу Элвиса Пресли, но звучит немного по-другому.  Первый тезис: «Талант — это еще не все». Второй тезис: «Надо оказываться в нужное время в нужном месте». И третий тезис: «Необходимо быть одержимым — даже против собственной воли».