Архитектор и дизайнер Алвар Аалто

Материал журнала «Проектор»
Текст: Нина Филюта
Иллюстрации: из архивов музея Алвара Аалто (Финляндия) и галереи дизайна/bulthaup

Самый известный финский дизайнер, «отец северного модернизма», архитектор, проектировавший здания с прорастающими сквозь крыши деревьями, Алвар Аалто был убежден, что «природа — лучший комитет по стандартизации».

Он родился в Финляндии в 1898 году. В восемнадцать лет окончил лицей, где его любимым предметом было рисование. Выбрав профессию архитектора, поступил в Политехнический институт в Хельсинки. В 1917 году, с предоставлением Финляндии независимости, в стране началась гражданская война. Алвар был вынужден прервать обучение и вместе с сокурсниками сражался на стороне «белофиннов». Вернувшись в институт, он получил диплом архитектора и женился на своей коллеге — Айно Марсио. Сообща они работали над несколькими проектами. Первыми из наиболее значимых стали санаторий в Паймио (1928–1933 гг.) и библиотека в Выборге (1930–1935 гг.).

Алвар и Айно самостоятельно создавали предметы интерьера для каждого из своих объектов, ведь дизайн и архитектура в их представлении были «ветками одного дерева». В период работы над санаторием в Паймио, принесшим Алвару международное признание, он стремился к тому, чтобы внутренняя обстановка естественно продолжала заданное архитектурное пространство, была его неотъемлемой частью. В интерьерах он первоначально хотел использовать стул Wassily, cпроектированный баухаусовским дизайнером Марселем Бройером. Названный в честь Кандинского стул представлял собой конструкцию из гнутых стальных трубок и тканевых или кожаных мембран. Но, рассматривая дома отдыха и больницы не иначе как «инструменты для выздоравливания», Аалто понимает, что холодный, равнодушный металл — не лучшее решение для больничной палаты. Дальнейшее развитие событий напоминает красивую легенду: архитектор отправляется на привычную для финна лыжную прогулку, и именно там приходит оригинальная идея: сделать мебель из многослойной клееной древесины, применив типично «лыжную» технологию. На профессиональном языке мебельщиков предмет, изготовленный Аалто, называется «штабелируемый стул с цельным гнутоклееным блоком на трубчатом основании». Сиденье и спинка модели сформированы из единого куска гнутой древесины — фанеры березы черного или белого лака — и напоминают свиток. Выгнутую металлическую трубу основания Аалто также заменил на аналогичную деталь из многослойной фанеры. «Кресло № 41 Paimio» стало первенцем в мебельной коллекции Алвара Аалто, производство которой было налажено не без участия семьи Рокфеллеров: американские миллионеры искренне восхищались простыми на первый взгляд финскими вещицами, а их восхищение по понятным причинам разделили многие. Результат? Иметь в своем доме финскую мебель стало престижно!

Будучи пионером в области использования клееной фанеры для мебельных и архитектурных конструкций, Аалто открывает фирму с ярким и запоминающимся названием — Artek, где по его эскизам выпускают не только предметы мебели из гнутой и прессованной фанеры, но также светильники из стекла и металла, вазы и текстиль. При поддержке все тех же Рокфеллеров в 1938 году в Музее современного искусства Нью-Йорка открылась выставка работ Аалто, после которой финский дизайн стал культовым явлением, а сам Аалто — классиком стиля. Выпущенные фирмой Artek табурет «о трех ногах» (Модель 60), мобильный чайный столик — (Модель 900 и 901), а также кресло Paimio (слегка пружинящее и необычайно комфортное) моментально превратились в классические образцы функционального дизайна. Все эти изделия предельно просты, несколько грубоваты, но некоторые из них выглядят столь невесомыми, что, кажется, парят в воздухе. Они в полной мере отражают «сверхзадачу» Аалто-дизайнера, заключавшуюся в «создании простых, добротных, ничем не приукрашенных вещей, которые бы находились в гармонии с человеком и органически служили ему». Он сконструировал около шестидесяти предметов мебели из незатейливых элементов, полностью лишенных каких-либо декоративных деталей, искренне полагая, что все «украшения» обязательно должны нести функциональную нагрузку.

Его часто называют «архитектором библиотек», и это не случайно: Аалто — автор двенадцати реализованных и около десяти неосуществленных библиотечных проектов. Первая библиотека, возведенная им в 1935 году в Выборге, навсегда стала образцом функционализма. На черно-белой фотографии 1930-х годов можно разглядеть удивительный интерьер с подвесной волнистой конструкцией потолка и рядами забавных трехногих табуретов — море и крабы?.. Живая, упругая, дышащая «волна» органично связывает стены и другие элементы здания с окружающим ландшафтом. Этот исключительно природный мотив станет своеобразным фирменным знаком архитектора, фамилия которого с финского переводится именно как «волна». Придерживаясь принципа создания открытого пространства, он проектировал библиотечные залы без единого окна в стенах (так как вдоль стен размещались ряды книжных полок), но с обилием световых фонарей на потолках. Известно, что крышу макета будущей выборгской библиотеки находчивые Алвар и Айно изготовили в малоприспособленных для работы дачных условиях, используя упаковку от яиц. Дача Марты Седеркрейц, где проходил значимый для создания «комфортной световой среды» эксперимент, находилась на берегу Финского залива, в окрестностях Терийоки (нынешнего Зеленогорска). Сориентировав модель здания по сторонам света, они наблюдали за движением и преломлением солнечных лучей в ее внутреннем пространстве в разное время суток. Результат оказался более чем убедительным: до наступления сумерек зал библиотеки не нуждался в какой-либо дополнительной подсветке: 57 круглых потолочных отверстий — «ловушек света» — обеспечивали отличное бестеневое освещение. Свету, как главному природному ресурсу севера, Аалто всегда уделял повышенное внимание. В большинстве его проектов именно свет — рассеянный, мягкий, обволакивающий — формирует архитектурное пространство, выявляет пластику конструкций, служит основным средством эмоционального воздействия.

В постройках Аалто архитектура функциональная плавно «перетекает» в органическую, а проверенные веками традиции народного зодчества гармонично сочетаются с новизной авангардистских приемов. Используя естественные материалы и оперируя лаконичными формами, финский зодчий наполнял свои объекты сложными хитросплетениями ассоциаций. В 1937–1939 годах для своих друзей — архитекторов Майры и Гарри Гулликсен  — Аалто проектирует загородную виллу Mairea в Нормаркку. Этот дом — идеальный пример внедрения современной архитектурной формы в естественную природную среду. Здание было спроектировано в точном соответствии с рельефом местности, его формы и отделка не нарушают прелести лесного пейзажа, нисколько не диссонируют с ним. Для внутреннего и внешнего оформления виллы Аалто использовал сочетания различных пород дерева — тика, березы, сосны, ели. Потолок большой гостиной зашил сосновыми рейками, несущую стальную колонну дополнил берестой. Деревянные элементы, имеющиеся в наружной отделке, в буквальном смысле «растворяют» кирпичный дом в природном ландшафте. Для 1930-х проект был невообразимо радикальным — эдакий сложносочиненный модернистский шедевр!.. Таким он воспринимается и сейчас, при подробном знакомстве с чертежами, но только не при непосредственном посещении. Редкие гости виллы, побывать на которой можно по предварительному соглашению, удивляются тому, какой обычной, традиционной кажется она и изнутри, и снаружи. Mairea имеет абсолютно «человеческий» масштаб, в ее интерьерах легко и комфортно. В чем-то она даже архетипична для финской архитектуры!.. Первостепенной для Аалто была простая и ясная гармония отношений высоты — ширины — глубины, а не эффектные планы. Свобода и гибкость пространственной композиции дома, открытого северному пейзажу, впустившего в себя небо, волнистые озерные берега и соседние перелески, вдохновляют на созерцание и медитацию. Здесь царит культ единения с природой и умиротворения. Впрочем, припоминая историю виллы, понимаешь, что этот финский «дзен» — скорее иллюзия. Mairea, хотя и расположена вдали от городов, в течение продолжительного времени была излюбленным местом встреч и общения творческой интеллигенции. Шумную компанию творцов-единомышленников легко можно представить в столовой, музыкальной гостиной, оранжерее, отделанных деревом, красной медью и кирпичом. Специально для интерьеров виллы Алваром и Айно были разработаны предметы мебели и светильники. Садовые кресла и столик представляют собой окрашенные в яркие цвета реечные конструкции, а висящая над столом в гостиной лампа напоминает перевернутую вверх килем лодку, — изделие выполнено из белого лакированного металла и снабжено роликовым механизмом, регулирующим высоту.

Помимо мебели Алвар Аалто занимался дизайном изделий из стекла и керамики. Известной финской компанией Iittala в течение многих лет выпускается стеклянная ваза Savoy, придуманная в 1936 году для Всемирной выставки в Париже. Предложенный конкурсный проект включал несколько стеклянных предметов — от низкого блюда до вазы метровой высоты — и носил более чем запоминающееся название: «Кожаные штаны эскимоски». Жюри оценило профессионализм и чувство юмора Аалто, присудив ему первую премию. Так прославленный архитектор превратился еще и в признанного мастера художественного стекла. Форма вазы напоминает лесное озеро — «стекло чистой воды». Это стопроцентно финский дизайн — роскошно-минималистичный, с игрой простых линий, света и полутонов. По замыслу Аалто вазы должны были отливаться в стальных формах, но из-за дороговизны их пришлось заменить на деревянные. В контакте с древесиной горячая стеклянная масса приобретает бионическую форму и особенную фактуру: волнообразные стенки вазы напоминают кусок тающего льда. Источником вдохновения для Аалто могли стать как текучие формы с полотен его друзей-сюрреалистов, так и естественные очертания местных озер. Сдержанная северная природа предлагала дизайнеру несметное количество идей!

Аалто разрабатывал обобщенные формы, которые можно было бы применить к различным условиям внешней среды. Эксперимент затрагивал как монументальные конструкции, так и авторские дизайн-объекты. Некоторые из полученных результатов нашли место в проекте финского павильона для Всемирной выставки в Нью-Йорке (1939), о котором американский архитектор Франк Ллойд Райт кратко заметил: «Это работа гения». Пространство в стандартном прямоугольнике павильона ограничивалось произвольно очерченной кривой — наклонной деревянной решеткой высотой в три этажа, зашитой рейками.

В 1940-х годах Аалто живет в США и преподает в Массачусетском технологическом институте, для которого проектирует студенческое общежитие с изогнутыми и облицованными красным кирпичом стенами, а также создает мебель и осветительную арматуру. Этот и предыдущие проекты были реализованы при участии жены, но в 1949 году Айно не стало. В память о ней каждый из своих последующих проектов, реализованных в США, Германии, Дании, Швеции, Италии, Франции, архитектор будет подписывать двумя именами — «Айно и Алвар Аалто».

Архитектор считал, что «форма — это мистерия, которая не поддается описанию, но приносит людям удовольствие». Функционализм его объектов близок к органической архитектуре, но имеет мало общего с актуальной для сегодняшнего дня чистой имитацией природных образцов. Аалто не копирует формы, а лишь заимствует из живой природы гибкие принципы квазистандартизации. Он сформулировал это так: «Лучшим комитетом по стандартизации является сама природа. Но природа производит свою стандартизацию только на самых малых единицах измерения всего живого — на клетках. В результате работы природы появилось несметное количество живых, изменяемых форм, разнообразие которых не поддается описанию. Архитектура должна подражать неизмеримому богатству постоянно изменяющихся форм мира живой материи...»

В глазах коллег Алвар был чрезмерно независимым — занимался живописью, дружил с модными сюрреалистами и дадаистами. Он был в первую очередь художником: многие из его замыслов рождались не на поле чертежной доски, а в свободных эскизах. Они вырастали из живописных абстракций и путаных «почеркушек». Процесс возникновения новой архитектурной формы Аалто сравнивал с появлением на свет мальков лосося. Свою мысль заядлый рыболов пояснял так: «Рыбье потомство рождается далеко, за сотни миль, там, где реки превращаются в ручьи, где под лучами солнца появляются первые капли тающего ледника, образуя прозрачные пруды между высокими горами, на расстоянии от своей будничной жизни, равном расстоянию между интуитивно-эмоциональной жизнью человека и его повседневными заботами...» Читая столь поэтичные строки, можно принять Аалто за совершеннейшего романтика — мечтателя-созерцателя-эстета, что справедливо лишь отчасти.

Талант художника, архитектора и дизайнера соседствовал с умением точно рассчитывать свои силы, шаг за шагом идти к намеченной цели. «Вы можете и должны воспарять,  — говорил Аалто, — но при этом все-таки хотя бы одной ногой или большим пальцем надо стоять на земле...»

Журнал «Проектор» благодарит за помощь в подготовке публикации Alvar Aalto Museum, галерею дизайна/bulthaup и Карину Мазитову.