В 2023 году Школа дизайна НИУ ВШЭ открывает бакалавриат «Коммуникационный дизайн» в Ереване — совместно с Российско-Армянским (Славянским) Университетом. Приём документов на программу идёт прямо сейчас, а её руководитель, художник и дизайнер Игорь Гурович, тем временем рассказал нам о том, как пришёл в профессию, нарисовал плакат для Чемпионата мира по футболу и стал одним из изобретателей нового формата образования, в рамках которого уже 10 лет успешно работает Школа дизайна.

Вообще говоря, образование должно быть конкурентным. В Армении существует образование, созданное, скажем, полвека назад, и наверняка какие-то локальные реалии оно описывает, и описывает хорошо. Но дизайн разговаривает картинками, и это история международная. Сегодня разницы между дизайнером из России, Китая и Америки — ноль: завтра китаец может работать в Америке, а американец — в России. Язык дизайна универсален. И тот темп, с которым этот язык развивается, не вписывается в классическое образование, оно должно всё время реагировать на изменения. Чем прекрасна Школа дизайна? В ней преподают действующие дизайнеры, люди, которые изменения в профессии, в конъюнктуре, любые новые идеи чувствуют нутром, потому что это их хлеб. И вот это живое отношение они приносят студентам. Это образование, что называется, «с полей», и такого в Армении не было. А у потенциальных студентов должно быть право выбора.

Коммуникационный дизайн — это большой набор стратегий по продвижению бизнес-идей, идей социальных, общественных, связанный прежде всего с невербальными медиа. И никаких хороших учебников про это нет. Если оперировать стандартной схемой — люди пишут учебник, потом редактируют, печатают, завозят в магазины — до момента его выхода в свет проходит три года, и он к этому моменту не стоит ровно ничего. А чему учить — зависит от практикующего преподавателя; у всех разный опыт, и это хорошо.

Лично я, Игорь Гурович, вот про что студентам говорю: для профессии сейчас наступило счастливое время, потому что дизайн вхож практически во все сферы человеческой жизни. Появилось много вещей, которые старыми цехами не были апроприированы, много серых зон, куда вообще непонятно, кто именно должен заходить. Архитектор или дизайнер? Кинематографист или дизайнер? Редактор или опять же дизайнер? Много профессиональных зон, которые находятся на стыке специальностей, и все самые большие гонорары лежат ровно на этих стыках. Я учу смотреть на мир открытыми глазами, пытаться всё анализировать, понимать, в чем слабые места мира и как эти изъяны можно превратить в плюсы. Потому что в нём всё устроено неправильно, а можно сделать умно, правильно и полезно.

В 1980-х я учился в Строгановском училище на факультете художественного конструирования. В ту пору даже слова такого — «дизайнер» — не было! Всё было разделено: плакатисты отдельно, книжники отдельно, люди, которые придумывали знаки, делали бланки и визитки, тоже отдельно... Я занимался там автомобилями.

Училище я закончил в 1991-м; наступало новое время, вместе с которым появился новый уровень запросов. И непонятно откуда возникли 20-23-летние ребята, которые на эти запросы отвечали: да! А потом бежали выяснять, как именно и что делается, и, как ни странно, получали ответы. И я вместе с ними тоже оказался дизайнером. Так что никакого дизайнерского образования у меня нет... но, думаю, если немножечко поднапрячься, могу и сейчас машину сделать. Или кофейник.

Я рос на выставках чешского и польского плаката. Визуальная культура этих стран очень впечатляла — и не только меня, весь мир, поэтому я ужасно хотел делать плакаты! Отец, который дружил с одним из художников издательства «Агитплакат», привёл меня туда. За один плакат там платили 150 рублей, и это были огромные деньги: мой отец, инженер, кандидат наук, получал 120 — в месяц! Туда за гонорарами приходили и художники «Совэкспортфильма», а для «Совэкспортфильма» делались лучшие плакаты в СССР. Там работали великие люди: Игорь Майстровский, Александр Чанцев, Юрий Боксер... Мне было 20, я был маленький, глупый, наглый, очень плохой художник. Но они меня почему-то усыновили. Работы мне не давали, но говорили со мной, и это было очень важно.

Худсовет начинался в два часа дня; я приезжал с эскизами, показывал и успевал обратно в институт. «Чего принёс?». «Не очень хорошо сделал, но... Деньги нужны». Они смотрят. «Ты это на худсовет принес? Давай обратно и сделай нормально. А то нам стыдно будет». Ужасно до сих пор жалко многократно недополученных гонораров, но это было лучшее, что могло со мной произойти. Там я раз и навсегда понял: на этом поле нельзя лажать. Можно сделать лучше, хуже, но сознательно делать дрянь за деньги — нельзя. Таковы были принципы художников «Совэкспортфильма», и я их выучил наизусть...

После училища я какое-то время был театральным художником, потом работал арт-директором издательства «ИМА-Пресс», и тогда же начал делать плакаты для культурного центра «ДОМ». И до сих пор, кстати, их делаю.

Дело в том, что есть традиционная культура умения рассказать историю, и огромная проблема в том, что эта культура уходит. Мне кажется, что это важно; в каждой работе мы пытались рассказать историю. А для того, чтобы её рассказать, надо привлечь внимание. Позвать: иди сюда! И уже потом — у нас есть для тебя история. Если бы плакаты были тихими и скромными, их никто бы не замечал. Плакат — вещь по темпераменту дворовая.

Наши плакаты были попыткой начать диалог с горожанами. Когда она делалась, не было очевидным понятие «культурный городской код». А он нас волновал всегда: у Парижа есть свой язык, у Берлина есть, у Нью-Йорка есть... Ужасно хотели придумать его для Москвы: 15-миллионный город достоин того, чтобы иметь свой язык. Мы сильно равнялись на французов, на группу Grapus; великий Пьер Бернар говорил нам: ребята, вы наша реинкарнация! А они в конце 1960-х — начале 1970-х французскую культуру просто перевернули. И мы надеялись, что сделаем что-то такое. Не вышло... Но мы старались.

Тут всё просто: согласно протоколу FIFA автором плаката должен быть художник из той страны, где проходит чемпионат. Нет, никакого конкурса не было, FIFA выбрало меня просто по портфолио. Плакат я делал с удовольствием: футбол для меня штука важная, я в него всё детство играл, а родственники мои его смотрели по телевизору. Огромный кусок жизни, один из самых важных национальных кодов — ну и, конечно же, мой культурный код тоже.

Одиннадцать лет назад мне позвонил мой друг Арсений Мещеряков и сказал: «Есть предложение организовать Школу дизайна. Я считаю, что в этой школе всё должно быть по-другому, не как у всех. И если мы — я, ты, другие люди — придумаем новое образование, то я берусь за это». Это был большой эксперимент — человеческий и профессиональный; мы год ходили и придумывали это новое образование. Если бы мне предложили просто преподавать, не уверен, согласился бы я или нет, а так это был настоящий вызов. И понятно, что когда мы всё это придумали, назад дороги не было, оставалось это воплощать.

У меня продолжает оставаться много вопросов к себе, к профессии, к задачам, которые приходится решать — а студенты смотрят на всё это живо, всё оспаривают, и это создает отличный эмоциональный фон, на котором хорошо работать. Нет ничего, что отлито в бронзе и навсегда: всё можно переделать, перепридумать. Ощущение живой профессии — оно прежде всего от студентов.

Конечно! Первый курс, который я вырастил от начала до конца: Ольга Ковалёва, Мариам Саакян, Женя Ломакина, Даша Малинина, потом Катя Куколь, Саша Агеева, Пелагея Щеглинская и ещё много блестящих студентов, с которыми я продолжаю дружить. Мне очень интересно, что они делают. У них красивые и умные работы.

Абсолютно! И это второй конёк образования Школы дизайна: студентов прокачивают самыми разными технологиями, и они в итоге свободны в выборе инструмента; быстро пересесть с одного на другой для них не составляет ментальной проблемы. Дошел человек до границы, где начинается телевидение, архитектура, ещё что-то — и не говорит «дальше я не знаю, как», потому что он знает! У него есть и инструмент, с помощью которого он это может сделать, и мозги, чтобы этот инструмент правильно использовать. Как известно, самые большие деньги в дизайне, как и в кино, платятся за синопсисы. То есть — за мозги.

До 18 августа 2023 года вы можете подать документы в бакалавриат «Коммуникационный дизайн» в Ереване. Это уникальная возможность для студентов, находящихся в Армении или готовых туда переехать, получить актуальное дизайн-образование на русском языке по уже зарекомендовавшей себя бакалаврской программе Школы дизайна НИУ ВШЭ.