Работы студенток Школы Дизайна на выставке театральных художников в Музее Москвы

В январе в Музее Москвы прошла пятнадцатая ежегодная выставка молодых театральных художников «КЛИН». В этом году в ней приняли участие студентки II, III и IV курсов направления «Ивент дизайн. Театр. Перформанс». Художницы представили сценографические решения к пьесе, куклы и объекты из авторского свето-теневого спектакля, а также костюмы и декорации, использованные в шествии-перформансе.

«Царь-девица» — свето-теневой спектакль, разработанный студентками II и III курсов для летнего фестиваля домашнего театра «Тарусские Истории. Туман». Проект создан по мотивам одноименного произведения Марины Цветаевой, жившей когда-то в Тарусе. В рамках работы над спектаклем, художницы спроектировали и изготовили конструкцию мобильного театра теней, создали кукол, костюм для главной героини и музыкальную партитуру. В Музее Москвы объекты из спектакля оформлены в большую инсталляцию.

Cказка Г.Х. Андерсена «Жаба» — это история про жабу, которая вылезла из колодца в поисках света, а нашла его в себе. Эта сказка о красоте в уродстве, стремлении к мечте, и приключениях, к которым оно приводит. Три костюма — это три образа существования Жабы в трех сюжетных точках на её пути к своей мечте — полететь. Диско-шары — олицетворение сущности самой героини через образ «драгоценного камня из головы самой ужасной жабы», вокруг которого строится произведение Андерсена.

«Где-то там» — это шумовое шествие тумана, состоящее из масштабных объектов, костюмов и музыкантов, основанное на поэме И.А.Бродского «Шествие». В своей поэме Бродский рассказывает о бесконечно тянущемся во времени и пространстве параде вечных персонажей-архетипов, которые, в толпе себе подобных, вынуждены снова и снова переживать отведенный на их долю сюжет.

Однако вместо романсов, мы как художники создаем для архетипов перформативные костюмы, в которых и выражены их истории, окутанные белой пеленой тумана.

В сценографии Юли образ Каменного гостя изображен как камень в почках героини Донны Анны. Кибер-медицинская эстетика соединяется с отсылками на Средневековье. Юлия Мануилова: «Каменный гость во внутренней драматургии спектакля — это не сам Командор, а подразумеваемый камень в почке его вдовы Доны Анны. Дон Гуан продолжает совершать свои убийства и вскоре умирает сам. Все действия помещены в большой томограф, где происходит рентгенографическое исследование душ персонажей».

В сценографии Алины «Каменный гость» сопоставляется с «Божественной комедией» Данте. Путь Дон Гуана, главного героя пьесы, художница решила как спуск по огромной многоуровневой градирне.

Анна Антимонова: «В Дон Гуане я увидела грешника, который опускается в самое жерло ада по воронке-градирне, проходя круги, где отбывают наказания за похоть и обольстительство. Дойдя до самого низа, герой встречает своё возмездие в виде Каменного гостя. Образ завода и градирен я взяла из-за их пугающей массивности и громоздкости, а дым ассоциируется с чем-то темным и неизвестным».

В основу сценографии Олеси лег барочный театр XVI века, который она совместила с графикой тюремных татуировок и шутливой легкостью комедии дель арте.

Олеся Ващенко: «Я рассмотрела произведение от лица главного героя — преступника, убийцы, обольстителя. Суровая символика тюремных татуировок, отражающая криминальную натуру Дон Гуана, сливается с кокетливым языком барокко, формируя аутентичный для пьесы контраст смыслов. Мадрид в моей сценографии стал волшебным городом, окруженным облаками, где преступления и смерть — повод для смеха».

Катя представила Каменного гостя как все искреннее и светлое, что Дон Гуан оставил в прошлом. Это образ маленького мальчика-стрекозы, полупрозрачной голограммы, отделенной от героя стеной шпаг.

Катя Избрехт: «Для меня Дон Гуан — это человек, ищущий смысл своего существования, поэтому действие поиска стало ключевым. Однако в финале спектакля, вытащив все шпаги, герой обнаруживает только тонкую красоту, которую понять не в силах».