Видео: Интервью с Леонидом Славиным

В этом году направление «Коммуникационный дизайн» и магистерский профиль «Арт-дирекшн» в Школе дизайна возглавит дизайнер Леонид Славин. Публикуем небольшое видео-интервью, а также развернутое текстовое интервью, в котором Леонид рассказал о своем опыте преподавания, принципах дизайн-образования, запретных темах для дизайнеров, а также о том, что такое коммуникационный дизайн сегодня.

Видео-интервью с Леонидом Славиным. Видео © Кирилл Кустов

— У вас огромный опыт не только «боевой» работы в дизайн-студии, но и преподавания. Как вам кажется, любого ли можно научить делать хороший дизайн? И что значит «быть хорошим дизайнером» — иметь самые современные технические навыки, проектный и системный подход, талант?

Последние 12 лет я преподаю, это стало главным делом жизни. У меня несколько раз менялись мнения насчет дизайн-образования — сначала мне казалось, что есть талантливые и менее талантливые, потом, что существуют трудолюбивые и лентяи. А сейчас мне кажется, что если человеку нравится заниматься визуальными коммуникациями, графическим дизайном, то он тратит на это много времени, и в результате у него все получается.

Хороший дизайнер — это, прежде всего, голова. Технические навыки приходят, меняются, приходят новые. Если человек понимает, что и как он хочет сказать своей работой, то получается хороший дизайнер. Иногда — великий дизайнер.

Работа Екатерины Гудковской, студентки профиля «Арт-дирекшн», куратор Александра Кузнецова

— Расскажите немного о себе? Как вы стали дизайнером?

Я учился в Строгановке, но это было так давно, что я плохо это помню. В основном, профессии я научился, когда в советское время попал в СХКБ ЛЕГМАШ — это была такая дизайнерская контора на берегу Яузы, где со мной работали молодые дизайнеры, некоторые из которых стали очень хорошими профессионалами, часть из них также преподает в Вышке — например, Павел Борисовский. Потом я стал работать самостоятельно, в девяностые годы мы придумали дизайн-студию Taboo — работали с большими клиентами: «Норильский никель», Konica, «Росбанк», «Алроса», Deutsche Bank и другими, но в какой-то момент в 2007 году меня позвали преподавать, и постепенно это стало моим основным и любимым занятием. Когда преподаешь, чувствуешь себя арт-директором не на одном, не на пяти, а на двадцати пяти проектах — это очень интересно.

— Сами вы закончили Строгановку. Как вам кажется, изменились ли с тех пор принципы дизайн-образования? Как?

На самом деле, очень сильно изменились. Просто потому, что все время меняется понятие визуального языка, меняется на глазах — каждый месяц мы видим, что меняются каналы, появляются новые тренды, иногда — возвращаются старые. Для того, чтобы в них как-то ориентироваться или наоборот — диктовать эти тренды, надо быть гораздо более свободным, чем было принято в обучении раньше. Сейчас, когда я преподаю, это слегка шизофреническое занятие, потому что одновременно мы чему-то учим студентов, говорим им, что можно делать, а что — нельзя, а с другой стороны, все эти «можно» и «нельзя» всегда в кавычках, потому что попробуй нарушить, попробуй сделать по-другому, будь свободен — иначе коммуникация будет плохой. Или не состоится. Или будет пахнуть какими-нибудь семидесятыми годами прошлого века. Надо пробовать: может, то, что нельзя, на самом деле, все же можно. Современные дизайн-школы это понимают, а раньше такого не было.

Работа Полины Банис, студентки профиля «Арт-дирекшн». Куратор Александра Кузнецова

— Можно сказать, что сегодня в дизайне не существует никаких запретных тем или запретных форматов?

Пробовать надо все. Наверное, запретов нет, потому что часть профессии графического дизайнера, арт-директора — пробовать то, что нельзя. Но вопрос, наверное, не о «можно» и «нельзя», а о том, что дизайн и коммуникация — это человек. Иногда идет какая-то коммуникация, которая даже не то, чтобы неприличная или неактуальная, а пахнет нафталином, от нее остается ощущение неловкости не потому, что так «нельзя», а потому, что «боже, откуда ты вылез?!».

Работа Дарьи Долгополовой, студентки профиля «Арт-дирекшн». Куратор Александра Кузнецова

— Правильно я понимаю, что большинство изменений в современных творческих вузах связаны с распространением практикоориентированного подхода к обучению?

Отчасти так, потому что, действительно, дизайнер принципиально не может и не должен придумывать новый язык. Он использует инструменты визуального языка, понятного аудитории, чтобы с ней успешно коммуницировать и решать конкретные задачи, а не придумывает новые алфавиты.
С другой стороны, в нынешнем образовательном процессе мы иногда даем задания абсолютно фантазийные, не связанные с какой-то низкой практикой, потому что иногда в проектах, которые, казалось бы, не связаны с реальными задачами, рождаются новые идеи, новые смыслы — как чистая математика, которая в какой-то момент обязательно находит свое воплощение в реальности. Но да, в итоге, мы готовим людей для жизни, для хорошей работы, для успешного финансового положения и для решения актуальных задач.

— То есть, дизайнер пользуется существующим языком для создания новых идей?

Без сомнения. Как поэты, как писатели. Коммуницировать умеем мы все — читать, писать, но есть великие коммуникаторы, которые умеют на основе существующего языка, который мы все понимаем, создать какую-то новую коммуникацию, новую эмоцию.

Работы Екатерины Шиловой, студентки профиля «Арт-дирекшн». Куратор Юрий Гулитов

— В 2019 вы набираете абитуриентов в магистратуру «Арт-дирекшн». Расскажите немного о программе.

«Арт-дирекшн» — это программа для практикующих дизайнеров, для людей, у которых уже есть опыт столкновения с индустрией и которые умеют выбирать из всех возможностей самую точную, самую лучшую для конкретного кейса. Грубо говоря, арт-директор — это дизайнер, у которого больше идей в голове, чем возможностей физически их воплотить. В рамках программы мы будем работать над проектами, в которых эти идеи можно выразить: айдентика, дизайн упаковки, визуальное исследование и, конечно, масштабный, комплексный дипломный проект.

— Вы стали руководителем направления «Коммуникационный дизайн» в Школе дизайна НИУ ВШЭ. Что такое коммуникационный дизайн сегодня?

Я каждый день просыпаюсь и пытаюсь заново переопределить, чем же я занимаюсь — что такое коммуникационный дизайн. Можно сказать, это вся коммуникация, которая передается через глаза. Понятно, что можно выделить ядро коммуникационного дизайна, которое затем по-разному себя ведет: многостраничные издания (газеты, журналы, буклеты, зины), интерфейсы для веба и мобильных, реклама во всех ее проявлениях.

Работа Екатерины Усовой, студентки профиля «Арт-дирекшн». Куратор Александра Кузнецова

— Насколько сегодня профессия дизайнера остается востребованной? Многие из ваших выпускников достигли профессиональных успехов. Можете ли назвать проекты, в которых они нашли себя после окончания учебы? И как вам кажется, это скорее правило или исключение?

Это правило. Востребованность дизайнеров на рынке очень высока. Но скажу честно, это касается хороших дизайнеров. Тем, кому интересно, у кого получаются хорошие учебные работы, тех вырывают с руками. Дизайнеры всегда нужны. Где? Многие работают на арт-директорских позициях в самых разных местах — в брендинговых агентствах, в дизайн-студиях — некоторые открыли свои студии и агентства, кто-то работает на фрилансе, часть людей — просто высокооплачиваемые дизайнеры в больших компаниях. Отдельно радует, что наше образование достаточно конвертируемо — многие выпускники прекрасно работают дизайнерами по всему миру: в США, в Австралии, в Лондоне, в Испании. То есть, если знать язык, то профессия востребована всюду.

—Одно из преимуществ работы дизайнера — это возможность работать удаленно. Часто ли сегодня между работой в офисе и фрилансом выбирают фриланс?

По-разному бывает. У меня есть знакомые молодые дизайнеры, которые сидят на Гоа. Это непросто: для того, чтобы работать на берегу океана, надо иметь крайне устойчивую психику, но спрос на удаленную работу есть. Хотя начинать карьеру я бы советовал в коллективе — как правило, это более эффективно. Даже во время учебы студенты не меньше учатся друг от друга, чем от преподавателей. Такое горизонтальное обучение существует, и это нужно принимать в расчет: для начинающего дизайнера очень важно учиться у таких же, как он сам.

— Есть ли дизайн-проект, который в последнее время вас удивил или вдохновил?

Пару лет назад на меня очень сильное впечатление произвел посмертный диск Дэвида Боуи Black Star. Его делал Джонатан Барнбрук — отличный дизайнер, за которым я слежу с девяностых годов. Проект фантастический! На обложке альбома — черная звезда, а внизу — кусочки этой звезды, из них выложено имя Боуи. Это не читается сразу, но ты чувствуешь, что они не зря там расположены, поэтому ты смотришь 10-15 минут — и вдруг понимаешь, что в середине буква W, и тогда сразу читается все слово. Я не люблю афоризмы, но эта обложка — иллюстрация к тому, что Пол Рэнд говорил о хорошем дизайне: «радость узнавания и обещание смысла». И вот это обещание смысла — когда тебе не сразу объясняют все до конца, и радость узнавания — когда ты наконец понял, что тебе сказали, — вот это всегда производит мощное впечатление.