«Художник сегодня может и даже должен быть комбинатором». Интервью с Иваном Горшковым

В преддверии мастер-класса «Найти и улучшить», который с 27 по 31 мая проведет Иван Горшков в Школе дизайна НИУ ВШЭ, художник дал интервью коллекционеру Пьеру-Кристиану Броше. Иван рассказал о том, чего ждет от мастер-класса, о собственной художественной практике, эмоциональном состоянии и том, как в наше время художнику находить темы для работ.

Думаю, что я начинал с традиции полуабстрактного и абстрактного экспрессионизма. В процессе пришло понимание, что если в абстракции заменить пятна на фигуративные образы, это станет более интенсивным и энергичным изображением, более насыщенной, агрессивной, более сумасшедшей страницей. Бессмысленность абстракции нужно наполнить какими-то рандомными движениями — с этой мыслью я до сих пор живу и стараюсь выдерживать баланс фигуративности. При этом, если спросить меня, что есть мое творчество, я скажу, что это абстракция! Это значит, что нет смысловой связи с этими образами, есть только связь образная, надсмысловая, на уровне эстетического кода. Это своего рода чувственное взаимодействие — как мазки на абстрактном полотне.

В 2015 году я впервые привлек наемный труд, чтобы получить эффект наивной руки в живописи. Меня очень заинтересовала плохая фигуративная живопись как явление. Я поймал себя на мысли, что мне очень знакомо это тошнотворное ощущение, когда ты видишь настолько плохой фигуратив. Но мне показалось интересным, что можно как-то обуздать энергию, исходящую от такой работы, и направить ее в нужное русо. Можно осмыслить это как прием! Существует всем известный термин bad painting. Мне показалось это чертовски интересным: ты можешь пригласить людей, заплатить им, просто повеселиться вместе или разделить авторство — неважно, но ты получаешь совершенно неожиданный эффект. Были нарисованы некоторые вещи, которые я до сих пор не могу описать и понять — как они были созданы, и как работает успех этих вещей. Это настолько плохая живопись, что уже и хорошая! Но в чем именно, в каком месте и как это происходит — мне пока непонятно.

Это хороший признак! Происходит некое чудо, искра, магия, очарование ускользающее. В итоге я понял, что коллаж — это выход из лабиринта вечного абстрактного экспрессионизма, просто бери находки, ищи новые предметы, бери в интернете картинки, собирай коллекцию rudimental и строй на базе этого любые художественные высказывания: инсталляции, картины — что угодно.

Собственно, я сейчас и нахожусь на этапе разработки таких коллажных ассамбляжных новых серий. Хотя я давно этим занимаюсь, но есть ощущение, будто в этом огромный ресурс, что идей не убавляется или кажется, что они не выработаны. Возможно, из-за того, что время меняется быстрее, чем я успеваю это понимать.

Контент постоянно трансформируется — от картинок в интернете до предметов на барахолке. Контексты меняются очень быстро, особенно в этом году. Все изменилось так, что ни в сказке сказать. Всем нам — художникам — еще долго осмыслять, что произошло и что дальше с этим делать.

Я не то чтобы чувствовал и предсказывал этот хаос. Весь этот хаос можно сравнить с ветром, который несет по небу обломки, какие-то кусочки нашей жизни.

На мой взгляд, я использую такие классические механизмы, как отстранение, исключение определенной вещи из контекста, взгляд на нее с другой стороны и удивление, пересмотр своего отношения к этой вещи или к этому опыту, к какой-то базовой категории добра или зла. Ты понимаешь, что ты можешь десятилетиями жить согласно какому-то представлению о мире, которое сформировалось у тебя еще в юности, однако с годами ты понимаешь — тебе нужно освежить этот взгляд. И проверить, что же для меня/тебя сегодня является смешным, омерзительным, важным и так далее. Ты по привычке продолжаешь считать, например, игрушки какими-то милыми и веселыми. Ты по привычке наделяешь какими-то качествами предметы и забываешь, как заново к нему можно научиться относиться. Контекст меняется, коллажирование именно об этом.

Последние два месяца я все больше задумываюсь, что мы движемся по какой-то спирали: непринятие, отторжение, апатия, гнев, принятие — весь спектр чувств. Я сейчас работаю в несколько заторможенном режиме, но работаю. Я начал в середине февраля продолжение коллажной серии и все это время пытался понять, как это может адекватно развиваться в новом контексте. То, что было вчера, не очень интересно.

Появляются какие-то новые решения, изменилась система взглядов на свое творчество, которая была сформирована уже очень давно и которой я умело пользовался. Понимал, где успех, а где будет провал. Сейчас происходит какое-то обновление, и заново нужно переизобретать эту систему для своих собственных произведений. Опять ни в чем не уверен. Не понимаешь: то, что ты сделал — это какая-то скука, нафталин, пресное, унылое или наоборот — это классная, острая и своевременная вещь? Нужна какая-то временная дистанция, чтобы утрясти эти вещи.

За этот короткий срок мы хотим успеть с полного нуля создать выставку, претендующую на некую состоятельность. В финале этого небольшого интенсива должен произойти вернисаж самостоятельных произведений искусства.

Я уже семь лет экспериментирую с форматами таких небольших мастер-классов, и мне кажется интересным, когда в финале происходит выставка, которая каким-то образом оказывается цельной и состоявшейся. Конечно, интенсив не направлен только на производство какого-то конкретного продукта — это скорее бонус.

Я как раз хотел бы, чтобы участники смогли освободиться от какого-то сковывающего страха, который часто бывает у молодого художника, и открыться эксперименту, чистому творческому процессу. Пропустить через себя какой-то новый опыт, который можно в дальнейшем использовать по-своему. Предлагая свои приемы, наработки, стратегии, я надеюсь, что слушатели курса в дальнейшем переработают их или с облегчением вздохнут, когда закончится тирания, и можно будет уже спокойно заняться собственными экспериментами.

На самом деле, я говорю только про свою школу: я не транслирую истины, а просто делюсь своим опытом как художник, который еще недавно сам прошел путь молодого художника и сделал свои выводы. Я прекрасно помню все эти состояния, эти проблемы, и мне кажется, об этом интересно поговорить. На мастер-классе не будет полной свободы творчества и самовыражения — это будет череда коротких неожиданных заданий, коллективная работа, поочередное переделывание работ друг друга. Те полтора десятка картинок, которые мы планируем сделать, — к ним прикоснется рука всех участников мастер-класса.

Мой производственный процесс и мастер-класс — это разные вещи. Просто нужно понять, что это будет своего рода тренинг по анализированию ходов — своих и чужих. Как мне кажется, самое главное — выработать в макромасштабе и в микромасштабе, и в каждом отдельном движении, штрихе, мазке то, как ты чередуешь какое-то экстатическое состояние и здравомыслящую аналитику, удачно оно получилось или неудачно, переделывать или оставлять, как есть.

И, конечно же, увидеть проблему в чужой работе проще, чем в своей, и мы будем это делать! Кажется, что ты бы сделал лучше или по-другому — бери и делай, и посмотрим, станет ли это действительно лучше.

У нас будет два вида материала — холст и дибонд (это композитный лист). Пару лет назад я начал использовать дибонд, потому что понял, что он очень удобный, для него не нужен подрамник — это уже готовая плоскость, на которой можно рисовать маслом, можно сверлить дырку, выпилить окно. Это материал, позволяющий выводить живопись или графику на уровень ассамбляжа. Ты можешь при желании саморезами или болтами прикрутить реди-мейд, какой-то объект. Посмотрим по темпу участников интенсива. Каждый сможет принести реди-мейд в качестве небольшого домашнего задания, и мы подумаем, как можно было бы его использовать.

На самом деле, все мои интенсивы, мастер-классы, школы были и для меня обучающими. Я сам сформулировал в процессе какие-то тезисы, которыми пользуюсь в своей стратегии сейчас.

В моей практике меня давно занимает вопрос вовлечения разных факторов и людей как непредсказуемой силы, элемента неожиданности. Мне кажется, можно делать какие-то коллаборации, привлекать к работе ассистента и получить как реди-мейд его мысль и движение его руки, потому что я бы так не смог, и мне даже не пришло бы это в голову. Для меня любой интенсив является источником новых идей. Я даю задание и понятно, что студенты сделают его путем, который даже не приходил в голову мне — это прекрасно и этим нужно пользоваться. Одна из главных вещей, которую я предлагаю взять на вооружение, — это открытость обстоятельствам и понимание того, что случайно что-то может произойти круче, чем то, что ты придумаешь, долго сидя за столом. Художник сегодня может и даже должен быть комбинатором, он должен использовать все, что есть в мире — богатство мира, его избыточность, переполненность информацией, картинками, контентом, предметами. По крайней мере, я стараюсь использовать этот инструмент в своем творчестве.

Конечно же, на мой взгляд, инсталляция или тотальная инсталляция — королева жанров. Я очень люблю такой формат, но в данных условиях мы очень ограничены по времени и по возможностям, поэтому я заявил именно плоские жанры — живопись, графику. Так как сразу много художников, находясь в одной комнате, должны сделать какую-то общую выставку.

На данный момент я не думаю, что мы можем претендовать на какое-то ощущение изысканности экспозиции, просто потому что это будет такой формат дружеской компании: поделиться впечатлениями, посмотреть работы друг друга, действительно попытаться выйти на иной уровень. Мне кажется, это уже́ достаточно амбициозная задача! А вернисаж должен стать неким челенжем. Вот мы только встретились, а через 4 дня придут какие-то строгие московские критики и будут обсуждать наши совместные работы (смеется), и нам нужно не ударить в грязь лицом, все должно быть по-взрослому.

В любом случае, всем нам нужно общение. Все ищут точку опоры. Это было всегда, в любом сообществе — все ищут какого-то консенсуса, хотя бы по поводу того же «Черного квадрата». Я думаю, сейчас никто не спорит, что это музейная вещь, что это ценность. И все договорились о некой точке отсчета, что авангард — важная веха.

Молодым художникам хочется поговорить с коллегами по-человечески, без каких-то театральных жестов, философствований. Обсудить, кто что думает, как переживает.

Напоминаем, что в Школе дизайна открыт набор в магистратуру «Практики современного искусства». Она сочетает в себе лучшие традиции классического образования и новейшие технологии, подкрепленные актуальными подходами к образованию в сфере современного искусства. В современной культуре границы между разными формами искусства всё больше стираются, и в поле визуальной культуры востребованы специалисты, работающие на стыке различных практик. Авторское высказывание современного художника может принимать различные формы в зависимости от цели автора — это может быть серия картин, скульптура, видеоинсталляция, анимационный ролик, компьютерная программа — общим для всех вариантов практики будет дискурсивное поле современного искусства. Магистерская программа «Практики современного искусства» готовит художников-практиков на профилях:
​​​​​​​

• Современная живопись;
• Фотография;
• Sound Art & Sound Studies;
• Видеоарт;
• Art&Science;
• Театр и Перформанс;
• Печатная графика;
• Керамика и текстиль.