Дмитрий Цветков: «У нас не кружок „Умелые руки“. Мы занимаемся современным искусством»

«Керамика и текстиль» — название нового магистерского профиля, который в 2022 году открылся в Школе дизайна НИУ ВШЭ в рамках образовательной программы «Практики современного искусства». Руководит профилем Дмитрий Цветков — современный художник, владеющий самыми разнообразными техниками рукоделий: от гобелена до бисероплетения. Что общего между походом на выставку и свиданием? Из-за кого дерутся московские галереи? И почему вышивание — это занятие королей? Обо всём этом и многом другом читайте в нашем интервью с Дмитрием Цветковым.

Давайте я лучше для начала представлюсь сам. Дмитрий Цветков, художник-швея, паук-рукодельник, вышиваю крестом, бисером, шёлком, вяжу большие объекты. А теперь о профиле: он будет называться «Керамика и текстиль». Мы хотим совместить, с одной стороны, мягкое, красивое, бархатно-шёлковое начало наших текстильных вещей с фарфорами, фаянсами, наглазурными и подглазурными росписями. Вы только послушайте, как красиво и заманчиво это звучит! В отличие от множества чудесных профилей Школы дизайна, где студенты смотрят в компьютер и делают 3D, у нас всё будет делаться руками, и это клёво!

Я не хочу обучать кройке и шитью. У нас никоим образом не кружок «Умелые руки»! Мы занимаемся исключительно важной вещью, которая называется «современное искусство». Есть современное искусство, которое делается на холсте маслом, есть перформансы, есть инсталляции, есть фото. А у нас современное искусство делается посредством текстиля и керамики. То есть наши потребители — это огромные институции, музеи: Третьяковская галерея, Пушкинский музей. Всякий уважающий себя музей имеет отдел новейших течений, где есть коллекция современного искусства — мы ориентируемся на это. Просто мы современное искусство делаем с помощью бархата, шёлка, вышивки, бисера, керамических панно и так далее. На наших занятиях мы не учимся шить рубашки. Наша задача совершенно другая.

Все наши модули рассчитаны таким образом, что полгода идёт керамика и полгода идёт текстиль. Если это керамические вещи, то мы делаем формы, лепим, занимаемся обжигами, росписью, фарфорами, фаянсами. Если это текстиль, то это могут гобелены, ковры, объекты, одежда, фэшн. При этом, повторюсь, мы совершенно не устраиваем соревнований с дизайном, модой или какими-то прикладными вещами, мы занимаемся большим современными искусством, просто у нас такой стиль.

Достаточно большая часть нашего обучения будет посвящена походам в музеи и художественные галереи, потому что Москва — это город, где работает огромное количество галерей, и за молодых художников буквально идёт драка! И я постоянно выставляю студенческие работы на выставках. Разумеется, у нас будут резиденции, арт-сквоты, в которых работают философы, музыканты, художники, поэты. Я всегда рекомендую в такие места своих студентов, и они могу поехать как в ближайшее Подмосковье, так и, например, в Норильск, где есть прекрасный музей современного искусства.

Вообще, всем своим студентам я говорю: «Вы намного талантливее, умнее, круче и креативнее, чем я». Единственное, чего у них нет, в сравнении со мной — это опыта. И этот опыт я готов передать в той форме, в которой они захотят.

Думаю, главное преимущество — это наша мастерская. Мастерская — это как дом, в неё можно приходить, начиная с 7 утра и заканчивая 9 часами вечера. Здесь у каждого есть своё пространство, свои инструменты, здесь хранятся наши работы. Предположим, человек сделал произведение — через год он может вернуться к своей работе, улучшить её. Это поступательный процесс.

Вообще очень важно, когда человек делает что-то руками. Все ошибки и все удачи будут сделаны не на компьютере, а рукотворно. Это необычайно востребовано и модно. Меня всегда смешит, когда говорят, что это женское дело. Среди моих знакомых женщин нет ни одной, которая что-то вяжет или вышивает. Всё это делают здоровенные ребята. Вышивают короли, наследные принцы, причем целыми династиями. Эта рукотворность, тактильные ощущения, работа с глинами, шамотами, печами — в этом есть магическое притяжение. Когда ты работаешь на компьютере, ты более-менее понимаешь, что у тебя получится. Когда ты ставишь свое изделие в печь и через двое суток открываешь дверь печи, ты не знаешь, что там будет! Это магия.

Я не очень понимаю, что значит быть успешным. Иметь много денег — это один разговор. Иметь славу — разговор другой. Иметь востребованность в профессии — третий. Надо сказать, что молодые люди не очень любят играть в художников, и я могу их понять. Одно дело, если молодой человек талантлив и пошел в дизайн-контору — он сразу делает дизайн-проекты и получает свои деньги. Художник же должен какое-то время работать «в стол». Не каждый готов проходить этот странный путь.

Но у художников есть и свои интересные преимущества — предположим, перед актёрами. Потому что если молодой актер приходит в театр, но ему не дают ролей, и он не играет сегодня, не играет завтра — значит, он в профессии не состоялся, ведь время работает против него. А если художник написал картину или сделал объект для галереи, и галерейщик ему сказал: «Твоя картина дрянная», художник, конечно, может обидеться. Он отвернёт картину к стенке, пройдет 10, 15 лет. Но картина от этого хуже не станет! Смею вас уверить, что половина картин, которые я писал в студенческие времена, сейчас входит в музейные коллекции. Я не дотрагивался до них с тех пор, как написал. Они говорят сами за себя. Получается, что художник может повернуть время вспять. И моя задача как педагога — показать, что вот эти картины и наброски студентов, которые они порой не ценят, — ценны, что они являются частью человека, причём лучшей частью. Я хочу вытаскивать из человека его возможности. Это очень интересно и очень ответственно.

Ну а возвращаясь к успеху в профессии — скажу, что все мои товарищи-художники сейчас завалены работой по полной. Может быть, нет каких-то гиганских заказов — потому что сложно получить заказ, например, на оформление станции метро. Но весь глянец в художниках, вся живопись и весь фэшн ангажированы. Начиная от каких-то сервизов до выставок, галерей современного искусства, институций — это всё ангажировано. Спрос на профессионалов в области искусства огромный. И так было всегда. Невозможно купить хорошую палехскую шкатулку, картину, фарфоровую фигурку Ломоносовского завода или хрустальную вазу. Хорошая вещь уходит за секунду. Это покупают музеи, институции, частные коллекционеры. В достаточном количестве этого всего просто нет!

Мой совет — верить себе и не выпендриваться. Просто-напросто делать свою работу. Кажется, что это легко, но многие молодые художники начинаются метаться и думать «хорошо ли то, что я сделал, или плохо». Это не вопрос к художнику! Это должно быть на уровне физиологии. Когда просыпаешься утром и чистишь зубы, ты не задаешь себе вопрос, хорошо это или плохо. Существует кусок тебя, и кусок лучший, пронзительный, замечательный. И не может быть «хуже» или «лучше». Может быть более или менее востребовано, но это не обязательно зависит от художника.

Художника можно сравнить с фермером, который выращивает еду. А обед из этой еды делает шеф-повар. Из очень хороших произведений современного искусства можно сделать плохую выставку. И наоборот — из «не шедевров» можно сделать выставку стройную, красивую, грамотную. Как ни странно, выставка — это не произведения искусства. Выставка — это зритель. Если зритель не приходит, любое самое гениальное произведение — это всего лишь единица хранения.

Я отвечаю за свои произведения, пока они находятся в моей мастерской. Что с ними происходит дальше — это сложно. Произведения как дети. Я не могу сказать, что младший ребенок любимее, чем старший, они все любимые. Кто из них рванул дальше — это уже не очень от меня зависит. О своих произведениях я узнаю, когда с ними что-то случается. Раздаётся звонок, и мне говорят, что монтируется выставка в Сан-Паулу, а рукав у моей работы отвалился. Я понимаю, что с моим ребенком происходит несчастье и начинаю думать, что делать. Произведения, как и дети, уходят в самостоятельную жизнь, и это нормально. Свои работы я не вижу десятилетиями. В прошлом году в Третьяковской галерее была выставка «Русская сказка», на которой был кусок моей работы, которую я не видел лет 15. Когда я иду на такие выставки, я надеваю лучшую одежду, чищу ботинки, я иду как на свидание. Это трогательно.

Я думаю, их будущее прекрасно, потому что современное искусство сейчас необычайно востребовано. Во-первых, его, как ни странно, очень и очень мало. Во-вторых, под современным искусством может пониматься абсолютно всё, начиная от проекта новых денежных купюр и заканчивая дизайном гигантских кораблей — всё это может быть связано с современным искусством. Любой музей имеет коллекции современного искусства. У Эрмитажа главный штаб принадлежит современному искусству, там делаются гигантские экспозиции. Русский музей проводит огромные выставки в мраморном дворце. Третьяковка делает свои огромные выставки. А есть ведь ещё и такие площадки как ГЭС-2, где работают толпы искусствоведов, за компьютерами пишут свои статьи, а в пустых залах сидят смотрители и ждут новых произведений искусства. Которые мы им и поставляем.