Юрий Гулитов: «Плакат остаётся в авангарде модных трендов»

Многие преподаватели и кураторы Школы дизайна без натяжек могут быть названы гуру в своём деле. Один из них — Юрий Гулитов, который учит студентов направления «Коммуникационный дизайн». А ещё он — основатель и руководитель студии «Гулитовдизайн», создатель Лаборатории плаката и автор работ, представленных в музеях по всему миру. Мы поговорили с Юрием о его творческом пути, об искусстве плаката, постмодернизме кириллицы и многом другом.

Я никогда не менял профессию — сколько помню себя, столько и занимаюсь искусством.

В десять лет я поступил в художественную школу и учился там четыре года. Затем я окончил Симферопольское художественное училище. Тогда ещё не было слова «дизайн», поэтому отделение наше называлось художественно-оформительским. А после армии я поступил в Харьковский художественно-промышленный институт, чтобы пять лет изучать там графический дизайн. 

Сейчас же, помимо дизайнерской работы, я занимаюсь живописью и графикой. Дизайнер, думаю, вообще должен уметь и любить рисовать. Хотя, возможно, это довольно консервативные представления. 

После учёбы в Харькове я вернулся в родной Севастополь. Там я работал в дизайн-центре, а затем был арт-директором в паре рекламных агентств. В 90-е годы был бум на фирменные знаки, и мы создавали их для разных фирм. Особенно мне нравилось делать это в рукописном виде. 

Тут даже есть предыстория о том, почему я стал заниматься свободной каллиграфией и типографикой. В конце 80-х — начале 90-х в Севастополе было очень много рукописных изображений, использующих шрифты. На стенах, на стёклах троллейбусов подростки писали что-то — по сути, это было стихийное знакообразование, стихийный леттеринг. Мне всё это было очень интересно, я фотографировал и собирал примеры подобных надписей, а потом стал включать их в свои работы и создавать акцидентные шрифты. Это сильно повлияло на мой творческий путь. Я делал знаки, логотипы и, когда уже приехал в Москву в 1995 году, плакаты. 

Сейчас я учу этому студентов: когда вы идёте домой или в Школу — смотрите по сторонам, подмечайте вещи, которые существуют рядом. Так художник может стать оригинальнее и найти новые идеи. 

В Москве я был арт-директором в нескольких местах, в том числе в «Коммерсанте», а в 2009 году организовал свою студию «Гулитовдизайн». В ней мы занимаемся разными проектами: от упаковок и айдентики до книг. Очень много заказов к нам приходит от виноделов, для которых мы создаём этикетки и брендинг. В этом поле возможно экспериментировать и осуществлять многие свои задумки. 

А занятия плакатом всегда продолжались параллельно. Наверное, для каждого дизайнера, занимающегося плакатом, он является имиджевой работой, поскольку позволяет реализовывать себя без ограничений. Это как бы витрина дизайнера, поскольку при его создании ты можешь как осуществлять свои творческие задумки, так и решать прикладные задачи, зависящие от типа плаката. В 90-е годы у нас был плакатный бум, многие дизайнеры — и я в том числе — экспонировались на мировых площадках. Благодаря фирме «Линия График», которая печатала эти плакаты, у всех нас была возможность этим заниматься. Естественно, все авторы плакатов искали возможности делать их для мероприятий. Кто-то делал их для своих персональных выставок, кто-то для биеннале, кто-то ещё для чего-то. 

И всё это, разумеется, продолжается — сейчас я занимаюсь плакатом для одного иранского проекта, а до этого сделал плакат для корейского. 

Потом я создал Лабораторию плаката, чтобы передавать свой опыт студентам...

Сперва я запустил годовой интенсив по плакату на базе одного из московских училищ, который закончился довольно интересной выставкой. Потом мы поговорили с Арсением Мещеряковым и решили организовать курс по плакату в Вышке — так и появилась Лаборатория плаката. 

Когда студенты набираются на этот вариатив, каждый из них старается раскрыть свои возможности, делая плакат так, как ему удобно, как он хочет выразить свои мысли и показать своё видение. Люди по-всякому экспериментируют и порой там происходят очень интересные вещи. Хотя, разумеется, студенты бывают разные — кто-то приходит послушать просто так. Но большинство занимается этим весьма увлеченно. 

За два модуля мы делаем довольно много проектов, до десяти штук. Это связано с тем, что создавать один плакат долго не имеет смысла, ведь это печатная форма искусства, распространяемая тиражом — чтобы плакат вызывал эмоциональный всплеск у зрителя, надо делать его быстрее. Порой это занимает у нас всего один час. Бывают, впрочем, и работы, которые тянутся по полгода. 

Из интересного — мы давно сотрудничаем с фестивалем Telling Stories, делаем для них много плакатов, из которых затем собираем выставку. В прошлом году мы создавали плакаты, используя искусственный интеллект. Студенты были очень заинтересованы и довольны результатом — работы получились действительно эффектными. 

Ещё мы сотрудничаем с театрами, с кинотеатром «Пионер». Вместе с ним, например, мы прошлым летом выставляли наши работы на фестивале «Зеркало» в Иваново. Сотрудничаем с театрами «Сфера» и «Практика» с «Электротеатром Станиславский», с Большим театром — делаем сейчас плакаты для двух премьер там. Скоро будем создавать плакаты для фестиваля, посвящённого Достоевскому. Мощных работ на самом деле много. 

Нет. На самом деле, даже наоборот. У плаката возникает всё больше новых форм, это по-прежнему уникальный и актуальный вид искусства. 

Да, он очень сильно привязан к тиражу, к печати. Но в нашей жизни, на мой взгляд, цифрового дизайна всё ещё около пяти процентов, поэтому мы очень далеки от вытеснения им печатной продукции. Мы ведь в самом деле до сих пор пользуемся книгами, буклетами и, разумеется, плакатами. 

Тем не менее, появился и цифровой вид плаката. Во-первых, анимационный, для создания которого требуется знание специальных программ. Естественно, дизайнеры этим занимаются. Уже есть выставки анимационного плаката, на котором изображение зацикленно движется, осуществляя то, что композиционно было заложено ещё в обыкновенном плакате. Мы видим ту же картинку, в том же вертикальном формате, но теперь она действительно движется — ну это же здорово! 

Во-вторых, есть работа над плакатами при помощи искусственного интеллекта. Мы сделали таким образом несколько проектов, и каждый раз было непонятно, как это всё раскроется. Всегда находишь в этом что-то новое. 

На самом деле, плакат относится к дизайну как таковому только наполовину. Он — самостоятельный вид искусства, причём современного. Существует много чисто плакатных биеннале. Даже у нашей «Золотой пчелы», позиционирующей себя как биеннале графического дизайна, главной номинацией является плакатная. 

Поэтому плакат как был, так и остаётся актуальным, остаётся в авангарде модных трендов. Я сравниваю его с модой: есть высокая, есть повседневная. В высокой моде осуществляются смелые, интересные идеи, а потом они просеиваются на повседневную одежду. То же самое и в плакате. Если посмотреть на разные биеннале, то нетрудно заметить, что они делятся по направлениям: Мексиканская биеннале, например, более традиционная, более модернистская, тогда как на французский Шамон отбирается всего 100 чрезвычайно экспериментальных и модных плакатов — там как раз возможно увидеть, как мыслят современные дизайнеры, и оттуда уже в графический дизайн и в плакат приходят новшества. 

Плакат — это пространство для экспериментов с композицией, с формой, с типографикой. Пусть у него и есть сущностные свойства, то есть изображение, шрифт и пространство, плакат может быть авторским, лишённым какого-либо прикладного значения. Так, на грядущей отчётной выставке Школы дизайна «Коллекция» будут показаны плакаты, посвящённые личным размышлениям их авторов на глобальные, повседневные и иные темы.

Это был проект для Telling Stories. Тема была посвящена большим данным. Кто их обрабатывает? Ну, разумеется, искусственный интеллект тут на острие развития, поэтому мы решили поработать над этой темой именно с ним. 

Студенты писали для ИИ указания, причём довольно объёмные, а он уже выдавал им какое-то изображение. Разумеется, это не значит, что искусственный интеллект сам может сделать плакат. Нет, он его никогда не сделает. Мы можем полагаться на него только в отдельных частях работы, сотрудничать с ним. Он что-то обрабатывает и выдаёт, а дизайнер уже собирает плакат, включая в него свои наработки. 

Сейчас ИИ ещё очень многого не умеет, а потому делает некоторые вещи — например, кириллицу — очень странно, с неким как бы холодком, с какой-то даже жутью. Это даёт новое пространство для творчества, потому что он может изображать то, что художнику даже в голову не придёт. Проекты с ним выходят сложными и непредсказуемыми.

Постмодернизм кириллицы заключается в её незавершенности и не очень стройном пространстве. Петровская реформа приблизила её к латинице, но приближение это было неполным. Латинские буквы построены, исходя из удобства писать их пером, тогда как в кириллице этого особо и нет. Зато есть много вертикалей, которые делают каждый из знаков незаконченным. Эти вертикали чем-то должны компенсироваться. Если мы возьмём какой-нибудь латинский знак, например, «S», то в нём пространство гармонично закрыто как сверху, так и снизу. Если же мы возьмём «И» и «N» или «Я» и «R», то это будет зеркальным отображением, нарушающим правила композиции. 

В этом и заключается постмодернистское начало кириллицы. Латиница представляет собой как бы архитектуру с закрытой формой — с ней можно работать, её можно разрезать, а она всё равно остаётся в своём правильном конструктиве. Форма кириллицы же открыта. С ней возможно гораздо больше экспериментов, включающих в себя не только знаки, но и пространство между ними. К сожалению, впрочем, этих экспериментов сейчас не так много. 

Поэтому с кириллицей надо работать. Нужно не бояться делать для неё новые шрифты, обогащать её. Я вижу в этом будущее. 

Когда Владимир Фаворский делал свой шрифт, он учитывал ещё и цветность буквы — гласные, например, могут быть плотнее, тогда как согласные, наоборот, более светлыми. У символов могут быть хвосты, отталкивающие их друг от друга. Строчка может неравномерно распределяться побуквенно, между знаками могут быть зияющие пустоты. В таком случае строку возможно рассматривать не с точки зрения оптического равновесия, а наоборот, знаки можно распределять на разных расстояниях, и это тоже будет живописно. В этом тоже есть нечто постмодернистское — строка разрушается, движется, обогащается. 

Но это всё только мои наблюдения и выводы, которые я делаю и включаю в своё творчество, потому что это интересно. Если работать с кириллицей, как с латиницей, то она становится скучной, она не «держит» картинку. То есть, если мы просто поставим какое-то слово, записанное латиницей, на изображение, то пространство сразу же организуется, шрифт как бы закончит его. Если мы то же самое, в этом же размере поставим надпись по-русски, то будет ощущение, что нужно сделать что-то ещё. И наши дизайнеры находят тут самостоятельные решения. Кто-то добавляет декоративные элементы, кто-то работает с графемой, кто-то дополняет надпись другими строками — кто как чувствует. Но каких-то законов и правил, которые есть при работе с латиницей, тут нет.

Такого, наверное, нет. То, что я больше всего хотел сделать, у меня уже есть. Это работа с этикетками для вина и плакатами. 

Добросовестно изучайте основы вашего дела и ищите себя как можно раньше, не откладывайте это на потом.