5 апреля в Школе дизайна НИУ ВШЭ стартует программа дополнительного образования «Актерские практики и современные коммуникации», которая посвящена развитию актерских навыков и рассчитана как на профессиональных актеров, так и на людей, не имеющих опыта выступлений на сцене, и желающих развивать навыки общения.

Преподавателем раздела «Основы перформативных практик» станет Александр Андрияшкин. В интервью Александр рассказал о том, как будут проходить его занятия, об отличиях перформера от актера, а также посоветовал, что делать, если стесняешься выступать на публике. Ранее мы поговорили с Михаилом Мокеевым, куратором программы, где он подробно отвеил на вопросы о программе обучения.

Со своей стороны я вижу задачу — подбирать упражнения таким образом, чтобы они были ресурсны и доступны и человеку со сценическим опытом, и тому, у кого этот опыт полностью отсутствует. Восприниматься, конечно, это будет по-разному — в зависимости от профессионального бэкграунда, но все задачи и упражнения выполнимы. Это поле, в котором не будет «эксклюзивности», каждый будет работать в поле своего интереса и своего опыта. В этом смысле жизненный опыт и интересы — гораздо важнее тех часов, которые ты провел или не провел на сцене.

Если говорить о плюсах смешения профессионалов и непрофессионалов — у меня достаточно большой опыт преподавания и тем, и другим, а также смешанным группам, и могу сказать, что профессионалам обычно очень интересно заниматься с людьми, которые ранее не стояли на сцене. Наша профессия — это в каком-то смысле антропология: когда ты можешь выйти за границы своей профессии и благодаря встрече с другим человеком пересмотреть свои навыки, опыт и клише — это дорогого стоит. Ведь «любитель» — это не тот, кто чего-то не умеет, а тот, кто любит то, чем занимается. И эта «встреча по любви» — очень ценна. Я сам, как и мои коллеги, зачастую учусь у тех, кто не является профессионалом. Опыт есть у каждого человека и наша задача — найти путь для того, чтобы этот опыт проявил себя и взаимодействовал с опытом других людей. Поэтому мы не меряемся опытом, а изначально признаем его индивидуальность и ценность.

Важно помнить — мы друг другу не враги. Когда люди приходят на курс, мы с самого начала договариваемся, что мы здесь для того, чтобы ошибаться. Цена ошибки в актерских и художественных практиках практически нулевая. От приобретения опыта можно только выиграть. Переживают, волнуются, чувствуют скованность все, включая педагога. Мы все друг друга немного побаиваемся, но именно это и означает, что мы живые. Встреча одной нервной системы с другой нервной системой — это всегда волнительно. Перформативные практики именно про эту встречу. И мы можем пробовать трансформировать это волнение в энергию действия. Это то, чем мы будем заниматься на курсе. Первое, что мы делаем на моих занятиях — легитимизируем волнение. Надо принять то, что на тебя все смотрят, и ты волнуешься, а потом мы начинаем разбираться, что с этим делать. Волнение — сигнал о том, что ты находишься в живом поле, где с тобой действительно может что-то произойти.

По сути, это просто терминология. В контексте терминологии сложилось так, что когда мы говорим «актер» — подразумевается принадлежность к драматическому театру в традиционном смысле этого слова, где актер обладает определенным набором навыков и инструментов, а также материалом, пьесой. У актера есть задача — вместе с режиссером транслировать эту пьесу, заложить туда смыслы и продемонстрировать уже заложенные автором. Перформер — изначально немного другая позиция. В перформере «автор» и «актер» соединены. Это человек, обладающий «художественной оптикой», он является создателем художественного произведения, практиком живого выступления. При этом у него нет задачи — отрабатывать стандарты, его задача — осмыслять реальность и себя в ней. Своими действиями он создает арт-продукт.

Мне кажется важным снять некую эзотерику с выражения «соединение подсознания с жестами». Есть разные концепции того, как можно относиться к своему телу, к пространству, к своему вниманию, к присутствию и к действию. К примеру, чтобы что-то сделать — вам нужно собраться или освободиться? Перед самым началом публичного выступления вы делаете выдох или вдох? Это две разные телесные концепции. Выдох связан с тем, что я что-то «отпускаю», и это мой вход в действие, а вдох — я «собираюсь» и помещаю себя в действие. Я предложил бы развенчать слово «подсознание», и перевести это в «телесность». Медицина и исследования тела продвинулись достаточно далеко, и мы можем брать разные точки зрения, не признавая ни одну единственно верной. Мы может отслеживать то, как это устроено у каждого из нас. Дальше мы можем соглашаться или не соглашаться с этим и подумать, что мы можем попробовать скорректировать. Каким набором навыков и идей я хочу обладать, чтобы, в зависимости от ситуации, пробовать разные точки входа. Когда мы говорим о связи жестов и подсознания, мы имеем в виду связь анатомии и всего, что мы знаем о нашем теле, с действием и движением.

Я думаю, что термин «терапия» нужно применять аккуратно, потому что он придает происходящему определенную медицинскую коннотацию. Инструменты, идеи и подходы, по сути, одни и те же. Разница только в том, что когда мы говорим про арт-производство, важность имеет конечный продукт и зритель. А когда речь идет об арт-терапии — важно то, какие изменения происходят с человеком, это практикующим. На этом курсе нас в первую очередь интересуем мы сами. У нас нет задачи сделать спектакль, который поразит всех зрителей, наша задача — понять что-то про себя, получить опыт и навыки. Так что инструментарий одинаков, а цели — разные. В рамках нашего курса цель каждый может выбирать себе сам. Кто-то хочет быть частью большого продукта, а кто-то понимает, что продукт — это лишь повод понаблюдать за собой и понять про себя какие-то вещи, запустить в себе изменения или осознать, что все и так классно и ничего менять не надо.

Если говорить про мою часть, то мы всегда начинаем с практики, при этом мы ее постоянно осмысляем. Получая практический опыт, мы тут же наделяем его концептуальным осмыслением. Внутри самой практики я обычно предлагаю информацию о том, на что можно обращать внимание. Так что мы находимся в непрерывной практике, выполняя несложные упражнения, но при этом всегда создаем с группой общий критический дискурс. Как только мы получаем практику, мы сразу же подкрепляем ее теорией. Мы много разговариваем, и люди зачастую делают себе пометки, но это не обязательная часть занятий.

Перформанс как вид искусства не обязан отрабатывать какие-то стандарты, доказывать виртуозность и профессионализм. Его задача — выстраивать коммуникацию на тему, которую перформер считает важной. Важный постулат: «Если я считаю, что это важно, значит, это важно». В перформансе человек работает со своими вопросами и темами — и тем самым заявляет их важность.

Мне нравится отношение к искусству как к способу взаимодействия с реальностью через художественные практики. В каком-то смысле, мы — ученые, изучающие действие, событие, пространство. Туда мы направляем свое внимание и осознанность.

Можно выделить два подхода к обучению на примере букваря. Можно учить человека буквам, чтению, правилам, и он будет осваивать язык. А можно сразу сказать: «Ты умеешь говорить, двигаться и действовать». Таким образом, мы сразу входим в поле действия и коммуникации, где уже можно задавать вопросы: «Что можно уточнить? Что нам на самом деле мешает?». Мы не готовим себя к чему-то в будущем, мы сразу начинаем практиковать и уточняться в этом. Моя задача как преподавателя сразу предлагать такую практику на уровне внимания, дыхания, волнения. Если ты не волнуешься перед чем-то, то, скорее всего, это «что-то» не даст тебе никаких изменений. С точки зрения перформативных практик — мы ищем этих изменений.

То, что на курсе люди находятся в рамках одного пространства и времени — уже очень ресурсная и богатая энергией ситуация.
Я думаю, что мы можем попробовать ее высветить — осознать, что нам дает такая встреча. И будет ли это в виде какого-то импро перформанса, большого разговора или чего-то еще, мы решим уже коллективно вместе с группой.