Борис Бернаскони: «Форма здания несёт вспомогательную роль, главное — его содержание»

Дизайн среды формирует реальность вокруг человека. Это внешний вид пространств, зданий, объектов, которые нас окружают. Что происходит в этой области сегодня? Что нас ждёт в будущем? И как этому обучать? Об этом и многом другом мы поговорили с руководителем направления «Дизайн среды» в Школе дизайна НИУ ВШЭ Борисом Бернаскони.

Архитектор, автор нескольких книг, основатель междисциплинарного бюро BERNASKONI и стартапа DOM.systems. По его проектам построены «Гиперкуб» и Matrex в Сколково, «Ельцин-центр» в Екатеринбурге и другие здания. Происходит из семьи швейцарских иммигрантов, давшей России династию художников и архитекторов.

Борис, как можно описать вашу роль в Школе дизайна?

Сейчас моя задача — структурировать направление «Дизайн среды», скажем так. Такой процесс занимает от двух лет и больше. Вообще говоря, это как раз и есть то, чем на самом деле занимается архитектор: структурирует.

А как, исходя из вашего опыта, нужно учить студентов?

Так, чтобы студент любил и верил в то, что он делает, а дальше от каждого необходимо получить то, что он может. Невозможно создать талант; он либо есть, либо нет. Но можно человека вдохновить, помочь поверить в себя, и он может талант развить. Когда я пришел в МАРХИ, на первый курс, я очень модно одевался, как мне казалось. Сейчас я думаю: как же я тогда ужасно одевался! А к концу института стал одеваться по-настоящему круто. Это простой пример траектории развития эстетического интеллекта на протяжении шести лет учёбы — от того, каким я пришел — и каким вышел оттуда. Нужно всё время тренироваться — в проектировании, в управлении проектом, в истории архитектуры. Как сказал Уинстон Черчилль, «Архитектура это — одежда, которую носят все».

Борис Бернаскони на Венецианской биеннале архитектуры (2002)
Борис Бернаскони на Венецианской биеннале архитектуры (2002)

Архитектура — вообще не про физическую реальность. Архитектура совсем про другое.

Борис Бернаскони

В какой степени выбор профессии был для вас обусловлен личными склонностями, а в какой — семейной историей?

Детей всегда родители направляют, понятно; и тут мне повезло, я считаю. Это был тот момент, когда мои мечты совпали с реальностью. Может, это карма? Не знаю.

Вы довольно быстро стали известны, причём не только в России, но и далеко за её пределами. Вы изначально мечтали о завоевании архитектурного и вообще мира, о том, чтобы стать, например, номером один?

Мне повезло: я выпускался в 2000 году. Очень концептуально — ну как, начало нового тысячелетия! Хорошо помню момент защиты диплома: я первым выступал на защите, на всем потоке. И когда вышел защищаться, подумал: если я первый выпускник нового тысячелетия — это же высокая ответственность, я не должен подвести!

А какой у вас был диплом?

Я специально взял очень сложную тему: помимо того, что это был небоскрёб, он ещё был мультифункциональным. Это было здание, в которое интегрированы абсолютно все функции города. Небоскреб — это же очень серьёзный вызов с точки зрения объема, конструктива, некой символики в городе. Все-таки вещь значимая, ее видно.

И, работая над дипломом, я вдруг понял, что архитектура — вообще не про физическую реальность. Архитектура совсем про другое. Меня стала волновать эта тема: я понял, что форма здания несёт скорее вспомогательную функцию, а самое главное, конечно, это его содержание. А если содержание, то это смысл. А если смысл, то это тогда в первую очередь трансляция сообщений, а не физические параметры.

Расшифруйте свою мысль, пожалуйста.

Ну, скажем, можно заниматься фасадом, а можно — программой здания. Мне интереснее сделать программу в условном гараже, построенном из простого металлического профилированного листа, чем потратить все время на проектирование фасада. Пусть гараж через два года будет снесен, но его программа сохранится и переедет в новое пространство.

В 2006-м я шёл по старому району Шанхая вечером в сторону гостиницы, а утром шёл обратно в сторону центра — и этого района уже не было. Только лежала на земле табличка, где было написано: Architectural Heritage, «памятник архитектуры». В тот самый момент я понял, что мир навсегда изменился, и что памятники архитектуры находятся совершенно в другом смысловом поле. В ТикТоке, которого еще тогда не было. Китайцы уже знали свое будущее! Они понимали, что 1,2 миллиарда будут иметь совершенно иную культурологическую траекторию развития, с иным алгоритмом. Не ренессансным, а с программным кодом. Они уже тогда знали, что ТикТок — ключ к нашим будущим воспоминаниям.

Бюро BERNASKONI. Загородный дом «Зеркало Монгайт» (Московская область, 2009-2010)
Бюро BERNASKONI. Загородный дом «Зеркало Монгайт» (Московская область, 2009-2010)
Бюро BERNASKONI. Здание «Гиперкуб» (Сколково, 2010-2012)
Бюро BERNASKONI. Здание «Гиперкуб» (Сколково, 2010-2012)
Бюро BERNASKONI. Проект музея PERMMUSEUMXXI в Перми (2007-2008)
Бюро BERNASKONI. Проект музея PERMMUSEUMXXI в Перми (2007-2008)
Бюро BERNASKONI. Деловой центр MATREX (Сколково, 2012-2015)
Бюро BERNASKONI. Деловой центр MATREX (Сколково, 2012-2015)
Бюро BERNASKONI. Ландшафтный объект ARC для фестиваля «Архстояние» (Никола-Ленивец, 2012)
Бюро BERNASKONI. Ландшафтный объект ARC для фестиваля «Архстояние» (Никола-Ленивец, 2012)
Бюро BERNASKONI. Президентский центр Бориса Ельцина (Екатеринбург, 2011-2015)
Бюро BERNASKONI. Президентский центр Бориса Ельцина (Екатеринбург, 2011-2015)
Бюро BERNASKONI. Интерьер фирменного магазина «Зенит» в ГУМе (Москва, 2022)
Бюро BERNASKONI. Интерьер фирменного магазина «Зенит» в ГУМе (Москва, 2022)

Архитектор должен быть программистом. Программирование функционального и смыслового кода важнее, чем проектирование эстетики фасада. Это тоже эстетика, просто другая.

Борис Бернаскони

А «архитектурного наследия» не жалко?

Насчет наследия — вопрос. Если у тебя цифра граждан за миллиард, то не жалко. Условно говоря, ТикТок становится материальнее стен. Если снесут моё здание, которое я спроектировал, мне его не жаль, потому что я предвижу алгоритмы, в рамках которых его снесут. Я знаю алгоритмы и лучше я сделаю его бессмертным. «Гиперкуб», первое здание, которое мы построили в Сколково — как раз примерно про это. Помню, меня спросили: а где фасады? Я говорю: какие фасады? Не нужны фасады, нет фасадов, ребята! Их спроектировала нейросеть, ещё тогда, в 2010-м! Тогда меня никто не понял; надеюсь, теперь моя мысль стала яснее. А фасадов нет, потому что они должны делаться только по тем алгоритмам, которые нужны конкретному объекту в конкретный период времени с конкретными функциональными задачами.

Архитектор должен быть программистом. Содержание и программирование функционального и смыслового кода выше, чем проектирование эстетики фасада. Это тоже эстетика, просто другая.

При этом мы всё ещё живём в мире устоявшихся визуальных знаков. Я вот недавно дёрнулся от незнакомого мне здания в знакомом, казалось, месте. Оно изменило очертания переулка, и для меня это было шоком.

Традиции. Помню, архитекторы Бархин и Белов в какой-то момент объединились и попытались сделать улицу Щусева (сегодня — Гранатный переулок) архитектурным памятником: с двух сторон фронтировали её неоклассическими объектами, и, помню, я даже видел где-то на выставках «отмытую перспективу», когда всё это стало таким единым генеральным планом. Но — не получилось. Девелоперы из девяностых победили.

Архитектура должна быть создана с перспективой — как будто она строится через 15 лет минимум, а лучше — через 30. Хотя бы на одно поколение вперёд, иначе она потеряет актуальность уже в момент строительства.

Борис Бернаскони

Вечное противостояние: горожане и девелоперы. Вспомним эпидемию точечной застройки!

Точечная застройка может быть неплоха, и небоскрёбы в центре вполне могут существовать. Есть примеры в мире, где это делается удачно. Лондон, например. Одноэтажная высотная застройка с неплохими точечными объектами. Почему нет? Это вопрос просто подхода, вкуса. Мне поэтому в последнее время все больше и больше нравится высказывание британского архитектора Ричарда Роджерса. Он очень точно сформулировал задачу профессии архитектора, на мой взгляд — утилитарную, но очень понятную и простую. Роджерс считает: роль архитектора в том, чтобы сделать место, с которым он работает, лучше, чем было до него. Лондон действует по этому принципу и очень хорошо устроен.

Перейдём тогда от частного к общему. Какой должна быть архитектура сегодня?

Она должна быть создана с перспективой — как будто она строится через 15 лет минимум, лучше, через 30. Хотя бы на одно поколение вперёд, иначе она потеряет актуальность уже в момент строительства, что, собственно, со всеми объектами в основном и происходит — даже с точки зрения эстетики. Надо, чтобы строящееся здание становилось актуальным лет через пять после окончания строительства. В этот момент общество как бы «догоняет архитектуру» и начинает ей пользоваться.

Значит ли это, что такие ценности, как «основательность» и «на века» уходят в прошлое?

Вообще не значит. Всё зависит от объекта, его функции, его задачи. Здесь есть развилка, и весь мир сейчас в ней находится. Либо мы пойдём по пути, когда дом является точкой отсчета жизни человека, либо по пути, где дом является платформой, позволяющей человеку быть гибким. Я склоняюсь к тому, что второй уже победил, просто еще не все об этом знают. Сегодня ты живешь в одном месте, но можешь переехать на Бали завтра, у тебя как будто нет привязки. Сегодня дом — там, где твои мысли, а не твои вещи. Понимаю, это очень сложно психологически, но «поколение Альфа» — те, кто родились в 2010-х — как будто уже готовы принять такую модель.

Работы студентов направления «Дизайн среды» Школы дизайна НИУ ВШЭ

Евгения Кирюшина. Проект паркового пространства «А_КЛЕЕ_ации»
Евгения Кирюшина. Проект паркового пространства «А_КЛЕЕ_ации»
Екатерина Рязанова. Проект выставки Аристарха Лентулова «Предчувствие солнца»
Екатерина Рязанова. Проект выставки Аристарха Лентулова «Предчувствие солнца»
Анна Рожина. Проект выставки «0,2», посвящённой творчеству художников-супрематистов Ильи Чашника и Николая Суетина
Анна Рожина. Проект выставки «0,2», посвящённой творчеству художников-супрематистов Ильи Чашника и Николая Суетина
Анастасия Плоцен. Проект тематического парка при выставочном зале «Коктейль Чернихова»
Анастасия Плоцен. Проект тематического парка при выставочном зале «Коктейль Чернихова»
Евгения Позняк. Концепция стенда для проекта «Город открытий»
Евгения Позняк. Концепция стенда для проекта «Город открытий»
Елизавета Кроль. Дизайн-проект шоурума бренда AR-очков Glitch
Елизавета Кроль. Дизайн-проект шоурума бренда AR-очков Glitch

Смысл конкурса «Архитектура и дизайн. Среда будущего» — классные идеи и хорошо сделанные вещи. Мы хотим найти авторов этих идей и вещей и интегрировать их в нашу прекрасную архитектурно-дизайнерскую среду.

Борис Бернаскони

Получается, что профессия архитектора очень сложная, комплексная.

Да, это мультидисциплинарная практика. В этом смысле образование архитектора позволяет после него делать всё что угодно. Ну, вот, например, после графического дизайна ты не можешь сделать все, что угодно, а после архитектуры — можешь. Я могу уверенно сказать, что тот набор специальностей, которые архитектор получает в вузе, необходим и достаточен в дальнейшем для любой профессии. Архитектор может быть кем угодно! Добро пожаловать учиться архитектуре!

В 2008-м вы выиграли конкурс на проект музея в Перми...

... который так и не построили, а в результате председатель жюри конкурса сделал проект сам по заказу администрации! Гениальная история. Петер Цумтор, известный швейцарский архитектор, я с ним знаком. У него хорошая архитектура, но, к сожалению, он не смог справиться с простой вещью — будучи председателем жюри, не забирать проект у победителей конкурса, у меня и Ольджати. Ну и силы воли у Пермского края, к сожалению, не хватило. Я потратил много сил, чтобы убедить нескольких сменившихся губернаторов реализовать проект. Но не получилось. Видимо, у них были совсем другие задачи.

Приятно было победить?

В тот момент я чувствовал себя пилотом «Формулы-1». Гонка была очень серьезная, с крутыми ребятами, и все с хорошей техникой... Мы с Ольджати пришли к финишу колесо к колесу, первыми. Я, кстати, «градостроительно съехал» с площадки — единственный из участников: все делали вдоль, а я сделал поперек, соединил набережную с городом. Странно: город с набережной, а она никак не соединена ни с водным транспортом, ни с пешеходными маршрутами, туда и спуститься сложно. И я решил сделать музей мостом к набережной. Водный транспорт, электричка, парковка, гостиница для художников, несколько уровней залов, — всё было интегрировано! Уверен, мы прибавили бы пару-тройку процентов ВВП городу Пермь.

Жалко, что не построили?

Ничего страшного. Я реализовал всё это мысленно. Этого достаточно.

А вот Школа дизайна прямо сейчас проводит конкурс «Архитектура и дизайн. Среда будущего». Что это за конкурс, чем он важен и полезен для его участников?

Я давно наблюдаю за деятельностью Школы дизайна и считаю, что её существование очень важно как для образовательной среды, так и для креативных практик в целом. Арсений Мещеряков, как настоящий визионер, привлекает лучших специалистов, и именно благодаря этому создаёт уникальную образовательную экосистему.

Что касается нашего конкурса, то его главный смысл (как и любого конкурса) — идеи. Классные идеи и хорошо сделанные вещи. Мы хотим найти авторов этих идей и вещей, чтобы интегрировать их в нашу волшебную университетскую архитектурно-дизайнерскую среду.

Рем Колхаас стал архитектором благодаря тому, что увидел в музее Щусева дипломный проект Ивана Леонидова, «Институт Ленина». Он стал архитектором, хотя был сценаристом. А потом Заха Хадид, ученица Колхааса, которой он показал конструктивизм, тоже стала известным архитектором! Вся современная архитектура — это проекты, сделанные конструктивистами ровно 100 лет назад. Так что этим конкурсом мы в какой-то степени закладываем будущее.

Читайте также

Авторский вариатив Бориса Бернаскони «НИИ ФИЛАРЕТОВА»

Борис Бернаскони, известный архитектор и руководитель направления «Дизайн среды» в Школе дизайна НИУ ВШЭ, приглашает студентов бакалавриата на авторский вариатив «НИИ ФИЛАРЕТОВА». Под руководством куратора студенты примут участие в разработке проекта первой персональной выставки художницы Елены Филаретовой в Московском музее современного искусства (ММОМА).

Cкворечники и воздушные змеи: Школа дизайна на детском «Архстоянии»

28–30 июня в арт-парке Никола-Ленивец уже в десятый раз пройдёт фестиваль «Архстояние Детское». В этом году студенты, выпускники и преподаватели Школы дизайна НИУ ВШЭ примут участие в работе фестивального кемпа OGO x WOW. А его главной темой станут птицы и скворечники.

Направление обучения

Архитектура и дизайн среды

Дизайн среды формирует реальность вокруг современного человека. Это внешний вид пространств и предметов, которые нас окружают: архитекторы и дизайнеры среды проектируют интерьеры и мебель, здания и ландшафты.

Эта сфера, как никакая другая, сочетает в себе концептуальность и утилитарность. В Школе дизайна НИУ ВШЭ учат и тому, и другому: студенты одновременно создают комфортную среду и выражают сложные мысли средствами графической коммуникации.

Как поступить

Программа обучения

Дизайн среды

В Школе дизайна НИУ ВШЭ студенты одновременно создают комфортную среду и выражают сложные мысли средствами графической коммуникации. Пойти учиться на дизайнера среды — значит, получить шанс стать профессионалом, чья роль в формировании среды обитания человека не менее важна, чем роль инженера или архитектора.

Как поступить

Мы используем файлы cookies для улучшения работы сайта НИУ ВШЭ и большего удобства его использования. Более подробную информацию об использовании файлов cookies можно найти здесь, наши правила обработки персональных данных – здесь. Продолжая пользоваться сайтом, вы подтверждаете, что были проинформированы об использовании файлов cookies сайтом НИУ ВШЭ и согласны с нашими правилами обработки персональных данных. Вы можете отключить файлы cookies в настройках Вашего браузера.