«Соло Санни» или Социалистическая защита

В 1979 году режиссер студии «ДЕФА» Конрад Вольф завершил картину «Соло Санни», фразами из которой до сих пор определяют друг друга настоящие Ози (восточные немцы). В середине января 1980-го картина с невероятным успехом прошла в кинотеатрах ГДР, а уже в апреле того же года «Соло Санни» смотрели в кинотеатрах ФРГ. О картине, сохраняющей свою идеологическую и художественную оригинальность и по сей день, рассказывает Василий Мельниченко.

Фабула «Соло Санни» сродни античным трагедиям, только здесь нужно постараться, чтобы во время «спектакля» не умереть со смеху. Главная героиня фильма, Ингрид, бросает работу на фабрике, чтобы отправиться в турне по деревням ГДР в качестве певицы Санни и солистки ансамбля «Торнадо». Она гастролирует с группой, но все решения принимает самостоятельно, что является причиной частых конфликтов с членами группы и с соседями, которым непонятен образ жизни молодой женщины, живущей в плохо обставленной квартире берлинского района Пренцлауер-Берг и часто меняющей любовников. Во всем этом вызове общественным представлениям о месте женщины в мире, она ищет признания себя как личности и настоящей любви.

Ее обожрает таксист Гарри, добрый и глуповатый малый, но в Санни он вызывает не более чем приятельский чувства. Случай сводит ее в трамвае с философом Ральфом. Но этот бурный роман заканчивается рациональным извинением Ральфа за измену: «Я сделал тебе больно, но мы ни о чем не договаривались». Философ, рассуждающий о смерти, оказался буквально списан с пророчества Дени Дидро, в котором он говорит, что видит своего потомка со счетами и амбарной книгой в руках. Вскоре последовала ссора с руководителем оркестра. Она остается без работы. Ее заменяют новой певицей, покладистой и готовой к сексуальным связям с музыкантами ради карьеры. После этих ударов судьбы Санни принимает большую дозу снотворного. Врачи спасают ей жизнь, и героиню забирает к себе ее фабричная подруга, чья забота возвращает Санни к жизни. Заканчивается фильм очень красивым кадром — репетицией молодого оркестра, куда пришла героиня фильма, чтобы стать солисткой ансамбля. «Я сплю только с тем, с кем я хочу, и меня зовут Санни», — представляется героиня фильма. «Репетиция завтра», — получает она ответ. 

Фильм безупречен во всем. Великолепный актерский ансамбль, потрясающая работа камеры Эберхарда Гайка, филигранно работающего со сложным освещением и цветной пленкой. Но основа у фильма все-таки литературная и первенство в создании этого шедевра нужно отдать известному писателю и сценаристу из ГДР, Вольфгангу Кольхаазе. Диалоги из этого фильма могли бы стать отдельным литературным произведением, наподобие того, как это делает Александр Клюге, кинематографист из западной Германии. Вот несколько примеров. 

«Это без завтрака и без обсуждений». Или: «c углем [то есть «с баблом» — на немецком сленге], который я зарабатываю, я не могу быть глупым». Или руководитель оркестра наблюдает за Санни, которая готовится к вечернему выступлению за туалетным столиком. «Ты красишься и красишься, как шлюха», — говорит он. «И что?» — отвечает Санни. «Я выхожу перед людьми и не писаю». Сцена с попыткой разбудить пьяного конферансье: «Мне один русский рассказал, что эскимосы избавляются от похмелья, кладя на голову капустный лист», — предлагает решение проблемы Санни. «А откуда у эскимосов капустные листья?», — интересуется один из музыкантов. «Их им русские продают», — не теряется Санни. 

Образ молодой женщины, не вписывающейся в рамки буржуазной морали, которой было еще во много заражено общество и в ГДР, родился не сам по себе в голове Кольхаазе. Санни, героиня актрисы Ренаты Крёсснер — портрет молодой женщины-нонконформиста, с которой Кольхаазе был знаком лично. Санни Торка, берлинская певица и актриса второго плана, колоритное явление в благовоспитанном обществе ГДР; далеко не красавица, зато упрямая и дерзкая. Люди, для которых она пела, презирались и высмеивались ею как примитивные и пошлые существа. Для них же она являлась посланницей из другого, небуржуазного, неведомого мира.

После победы капиталистических сил над ГДР дела реальной Санни, прототипа героини фильма, пошли очень плохо. Пропаганда победителей может сколько угодно распространят ложь о несвободе в ГДР, но реальность такова, что ГДР регулировала и ограничивала ее, но, давала ей основу для существования, постоянную работу. В «свободной» Федеративной Республике почва ушла у нее из-под ног — безработица, отсутствие привычного общения. Санни начала маниакально воровать, попала в тюрьму и страдала от депрессии. Она была архетипом Санни, а своей судьбой продолжила драматическую коллизию героини фильма, ищущей свободы. Но эта личная свобода возможна только в том государстве, которое видит освобождение личности залогом освобождения общества. 

В одном из последних интервью Кольхаазе, данном SUPERillu (№ 40/2006) незадолго до смерти, сценарист прямо отклонил все попытки журналиста приписать фильму антикоммунистический характер.  «Фильм поднимает критические вопросы о жизни в ГДР: то, как мы на самом деле относимся друг к другу? Какая жестокость в мире, в том числе и здесь, в ГДР? Но мы вряд ли ожидали, что после выхода фильма общественные дискуссии не будут прекращаться неделями. Сегодня в книгах о режиссере Конраде Вольфе [коммунисте и антифашисте, — прим. автора статьи] можно прочитать — мол, удивительно, что ГДР продержалась еще девять лет после выхода фильма «Соло Санни». Это не отражает наши мысли в то время. Это просто очень смешное открытие». 

«Соло Санни — это призыв к личности в обществе. Сколько мечтаний нужно отдельному человеку? А сколько мечтаний нужно сообществу? Что мир приготовил для вас? В любом месте или вообще без места, а может быть, в том особенном месте, на которое вы надеетесь. Фильм обо всем этом. Разве мы не часто окружены компромиссами, но хотим избежать их? Этот универсальный аспект истории вписывается в ГДР, но он также интересует аудиторию за рубежом, от Армении до Америки. И это продолжается по сей день», — так описал сверхзадачу фильма выдающийся немецкий писатель.

И продолжая его мысль, можно поставить вопрос писателям, делающим «смешные открытия», вопрос, сформулированный Жаком Рансьером в его сборнике «На краю политического»: «Возможна ли дружба между лавочниками, вечером распивающими вино и утром выкладывающими свои товары?». Возможно ли было появление этого шедевра — «Соло Санни» — в обществе лавочников? Ну только если бы, как это было в шедевре Александра Клюге «Артисты под куполом цирка беспомощны», одна дама, дочь богатого франкфуртского марксиста, эмигрировавшего в свое время в США, получила наследство и умирая от рака завещала потратить его на искусство.